Проблема соотношения национального и международного (российского и европейского) права приобрела в настоящее время небывалую прежде остроту, вызванную отчасти сложной политической обстановкой в мире. Хотя списывать все на политику было бы не совсем верно, поскольку «судебно-правовой» конфликт между российским и европейским правосудием стал набирать силу и разрастаться еще в октябре 2010 г.

Даже в период принятия Конституции РФ в 1993 г. тема равновесия норм внутригосударственного и международного права не выглядела столь обостренной, как сейчас. Вероятно от того, что в то время отсутствовала соответствующая правоприменительная практика, не было опыта взаимоотношений российских и европейских судебных инстанций, ратификации Россией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и последовавшего за ней распространения юрисдикции Европейского суда по правам человека на территорию нашей страны. Но и тогда звучали отрезвляющие предупреждения о возможном негативном влиянии международного права, которое «объективно направлено против государственного суверенитета», служит средством «расшатывания и даже разрушения государственной правовой системы страны» . То, что объектом такой «агрессии» может стать Россия и ее правовая система впрямую не говорилось, но, конечно, подразумевалось людьми осторожными и осмотрительными.

Впрочем, предупреждения такого рода тогда были редкими, они тонули в общем хоре славословия по адресу «ворвавшихся» в конституционно-правовую систему России норм международного права. Случившееся называли «шагом огромной исторической важности», убеждали, что включение международного права меняет само понятие правовой системы, ее структуру и качественно сказывается на ее нормативном содержании . Естественно, что речь шла об исключительно позитивных переменах, изменениях, как сейчас принято говорить, со знаком плюс. В состоянии радостного возбуждения раздавались совсем уж фантастические предложения, призывающие перейти от «стереотипов трансформации международных договоров во внутреннее право к прямому применению договоров нашими судами, физическими и юридическими лицами, государственными учреждениями» .

Без сомнения это было доминирующее настроение большинства наших политиков, правоведов, да и общества в целом, благосклонно настроенных к правовому воздействию извне, как казалось, заведомо благотворному и полезному. Еще бы! Ведь граждане России получали дополнительные (европейские) гарантии юридической защиты, в том числе по обращению в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека в случае, как гласит Конституция РФ, «исчерпания всех имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты» (ч. 3 ст. 46). Это настроение и саму атмосферу перехода к западным правовым стандартам хорошо передают слова председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина: «Россия проявила предельное доверие к Европе, готовность учиться у нее демократическим ценностям и принимать помощь в создании современных демократических институтов» .

За минувшие со времени принятия Конституции РФ двадцать с лишним лет Россия ратифицировала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод (1998 г.), Европейскую хартию местного самоуправления (1998 г.) и Европейскую социальную хартию (2009 г.), фактически отменила смертную казнь, отказалась от бессрочного и недифференцированного лишения бывших осужденных пассивного избирательного права. В российском активе учет правовых позиций Европейского Суда об участии в совершении всего комплекса процессуальных действий лиц, к которым применялись принудительные меры медицинского характера; по реформированию надзорного производства и т.д. «Россию никак нельзя заподозрить, - отмечает в этой связи В.Д. Зорькин, - в нежелании разумным способом сопрягать наднациональное и национальное в том, что касается юридической практики» .

Совсем неплохо смотрится Россия по количеству обращений на душу населения в Европейский Суд (двадцать первое место), зато по общему количеству жалоб в ЕСПЧ мы, увы, на сомнительном первом месте. Так, в первой половине 2011 г. на разных стадиях рассмотрения в Европейском Суде находилось 42 300 жалоб против России (27,7% от общего количества жалоб, поданных против 47 государств-членов Совета

Хочется верить, что это обстоятельство укрепило престиж нашего государства на международной арене и в глазах собственных граждан. В любом случае высокий показатель обращения россиян в ЕСПЧ свидетельствует о серьезных сбоях в работе всей государственной машины и всех отраслей власти без исключения, о чем свидетельствует все тот же профессор В.Д. Зорькин: «Постоянная высокая доля российских жалоб в общем количестве обращений в Европейский Суд позволяют сделать вывод о существовании серьезных изъянов в российской судебной системе, в деятельности правоохранительных органов, власти в целом» .

Причины этой даже не тенденции, а скорее уже сложившегося явления усматриваются в несовершенстве нашего законодательства, изъянах судебной системы и дефектах механизмов исполнения судебных решений, что признавалось многими официальными должностными лицами. Впрочем, до поры (хотя это задевало и раздражало) российские власти готовы были мириться с доминантой международного права над внутригосударственной правовой системой, действием добровольно ратифицированной Европейской конвенции о защите прав человека, юрисдикцией Страсбургского Суда на территории России как государства- члена Совета Европы, что проистекает из требований Конституции РФ.

Пожалуй, первый тревожный звонок в отношениях европейской и российской правовых систем прозвенел в октябре 2010 г., когда Страсбургский Суд сделал вывод о нарушениях положений Европейской конвенции в деле «Константин Маркин против России» и не кем-нибудь, а Конституционным Судом РФ. Пока «негативные» судебные решения европейцев касались других судебных инстанций, российские власти были снисходительны к ним. Такое поведение в первую очередь демонстрировал Конституционный Суд, председатель которого прежде заверял о готовности «всегда быть и оставаться сторонником глубокого и конструктивного диалога со Страсбургским Судом», «сопрягать наше правовое пространство с европейским». Причину проигрышей России в ЕСПЧ В.Д. Зорькин видел не в «злонамеренной экспансии наднациональных правовых институтов», более того не стеснялся подчеркивать слабую практику применения Европейской конвенции и учета прецедентов ЕСПЧ в деятельности отечественных судов общей юрисдикции 10 .

Однако в деле «Маркин против России» Европейский Суд впервые подверг критике позицию Конституционного Суда РФ, причем сделал это, как подчеркивает В.Д. Зорькин, «в жесткой правовой форме». Решение это состоялось 7 октября, а уже 29 октября 2010 г. В.Д. Зорькин откликнулся в «Российской газете» большой (кто-то именует ее программной) 11 статьей, названной им «Предел уступчивости». Таким пределом, по мнению В.Д. Зорькина, является «защита нашего суверенитета, наших национальных институтов и национальных интересов». Общий вывод сводится к тому, что Европейский Суд не учитывает в должной мере историческую, культурную, социальную ситуацию в России, а потому политические последствия таких действий могут оказаться негативными и даже опасными для отношений Европы и Российской Федерации.

Примерно в таком же ключе высказался в декабре 2010 г. Президент Д.А. Медведев: «Мы никогда не передавали такую часть своего суверенитета, которая позволяла бы любому международному суду выносить решения, изменяющее наше национальное законодательство. На такие вещи мы будем реагировать» 12 .

В июне 2011 г. исполняющий обязанности председателя Совета Федерации А.П. Торшин внес в Государственную Думу проект закона, смысл которого заключался в том, что российские законы, которые ЕСПЧ признал нарушающими Конвенцию о защите прав человека, должны будут проходить дополнительную проверку Конституционным Судом РФ на предмет соответствия Конституции РФ. Если Конституционный Суд признает такой закон соответствующим Конституции, его можно будет применять и в последующем. Что касается вынесенных на его основе судебных решений, то они пересмотру не подлежат, несмотря на нарушения, усмотренные Европейским Судом 13 .

В рассмотренном повторно деле Маркина Конституционный Суд РФ примирительно заявил, что, учитывая состоявшиеся решения ЕСПЧ, может возбуждать конституционное производство вторично по одному и тому же делу, что само по себе стало некоторой уступкой. Значительный фрагмент постановления Суда от 6 декабря 2013 г. посвящен разъяснением 1(1 Зорькин В.Д. Конституционно-правовое развитие России. С. 396-397, 404, 414.

• 11 Россия дала себе право не слушаться советов Европы // Ведомости. 2015. 25 декабря.
• 12 Медведев Д. Конституционный Суд необходим // Вести. 2010. 11 декабря.
• 13 Пушкарская А. Страсбург предстанет перед высшим судом // Коммерсант. 2011.20 июня.

статуса ЕСПЧ и значению Конвенции о защите прав человека, которая «вошла в правовую систему России в качестве ее составной части». Окончательное решение ЕСПЧ, сказано в постановлении Конституционного Суда, принятое по результатам рассмотрения жалобы лица, утверждающего, что является «жертвой нарушения его прав со стороны Российской Федерации», безусловно, подлежит исполнению. Конституционный Суд подтвердил право лица, в отношении которого ЕСПЧ было установлено нарушение положений Конвенции, обращаться в компетентный российский суд с заявлением о пересмотре судебного акта, послужившего поводом для направления жалобы в Страсбургский Суд. Более того, пострадавший должен быть уверен, что его заявление будет рассмотрено судом 14 .

Дружески-примирительный тон постановления по отношению к ЕСПЧ не сказался, тем не менее, на окончательной правовой позиции, согласно которой статус Конституционного Суда не предполагает обжалования принимаемых им решений, поскольку иное не соответствовало бы его природе как органа конституционного контроля 15 .

В ряде дел рассмотренных Конституционным Судом РФ примерно в это же время он обильно сдабривал собственные выводы ссылками на мнение Европейского Суда по правам человека, в частности, в споре об ограничении пассивного избирательного права бывших осужденных. В постановлении от 10 октября 2013 г. Конституционный Суд указал, что «автоматическое и недифференцированное лишение избирательных прав группы лиц независимо от срока наказания, характера или тяжести совершенного преступления несовместимо с международно-правовыми документами, постановлениями ЕСПЧ, вынесенными по конкретным делам». Данное решение открыло дорогу к выборным должностям лицам, в прошлом осужденным за тяжкие и особо тяжкие преступления 16 .

Конституционный Суд, рассмотрев это дело, объединил жалобы шестерых бывших осужденных в одно производство. В перечне преступлений, которые они в свое время совершили: кража, грабеж, ы Постановление Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2013 г. № 27-П «По делу о проверке конституционности статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 ГПК РФ в связи с запросом Ленинградского окружного военного суда // Российская газета. 2013. 18 декабря.

• 15 Этот итоговый вывод стал поводом для разного рода язвительных замечаний, дескать, Конституционный Суд постановил, что его решения важнее постановлений Европейского Суда по правам человека // Российский - значит главный / газета.ш. 2013. 7 декабря.
• 16 Постановление Конституционного Суда РФ от 10 октября 2013 г. № 20-П «По делу о проверке конституционности подпункта «а» пункта 3.2. статьи 4 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», части первой статьи 10 и части шестой статьи 86 Уголовного кодекса РФ в связи с жалобами граждан Г.Б. Егорова, А.Л. Казакова, И.Ю, Кравцова, А.В. Куприянова, А.Л. Латыпова и В.Ю. Сипькова // СЗ РФ. 2013. №43. Ст. 5622.

вымогательство и даже покушение на убийство. При всем этом им очень хотелось стать депутатами или главами муниципальных образований! Без этого порыва, без этого демонстративного стремления к публичности они, по всей видимости, обойтись не могли или же считали свою жизнь недостаточно яркой. И сторону таких людей принял высший орган конституционного контроля России! По его мнению, ограничения пассивного избирательного права не позволяют проследить между совершенным преступлением и дальнейшим запретом на занятие любой выборной публичной должности иную связь кроме предположения о том, что лицо, когда-либо осужденное к лишению свободы, недостойно осуществлять публичные властные и управленческие функции. А разве это не так!? И разве этого мало!?

Но Конституционный Суд идет еще дальше: «нелимитированное во времени ограничение избирательного права не может быть оправдано одним фактом судимости», «такое ограничение не может быть необратимым, оно всего лишь временная мера», диктуется «гуманизацией уголовных наказаний и предоставлением осужденным за преступления возможности исправления». Примеры других категорий граждан, для которых установлен пожизненный запрет на занятие должностей в разных сферах государственной деятельности в связи с имеющейся судимостью (государственные гражданские и муниципальные служащие, судьи, прокурорские работники, сотрудники полиции и следственного комитета, лица, осуществляющие трудовую деятельность в сфере образования, воспитания несовершеннолетних), Конституционный Суд не смущают. «Бессрочное же лишение гражданина права быть избранным представляет такое ограничение данного права, - переходит на пафос Суд, - которое затрагивает само его существо, делает невозможным осуществление права как такового, ни в какой форме на протяжении всей жизни гражданина и после отбытия наказания».

Впрочем, комментировать данное решение можно до бесконечности, оно представляется небесспорным и написанным больше в угоду Европейскому Суду по правам человека.

Указаниями на международно-правовые документы буквально пропитано постановление Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2013 г., также касающееся избирательных права граждан . Помимо ссылок на

Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Международный пакт о гражданских и политических правах Конституционный Суд в обоснование собственной правовой позиции использует ряд иных документов. В частности, резолюцию Парламентской ассамблеи Совета Европы «Обеспечение большей демократии на выборах» (2012 г.), Свод рекомендуемых норм при проведении выборов,

подготовленный Венецианской комиссией Совета Европы (2002 г.), нацеленных на доступность процедуры обжалования результатов выборов для избирателей. По сути, Конституционный Суд опирается не только на нормативные, да к тому же ратифицированные Россией правовые акты, но и на документы, имеющие в большей степени политический характер, каковыми являются резолюции ПАСЕ и решения Венецианской комиссии по конституционному праву. Но почему политические решения органов Совета Европы, к тому же рекомендательного значения, служат в качестве доводов для принятия Конституционным Судом сугубо правовых решений?

Интересен еще один аргумент Конституционного Суда в данном споре. Он обосновал выраженную правовую позицию ссылками на опыт ряда зарубежных государств (Венгрия, Германия, Таджикистан, Украина, Финляндия, Чехия), в законодательстве которых существует право на обжалование в суд итогов голосования и результатов выборов. Комбинация государств, откровенно говоря, странная, учитывая различный опыт демократии в них, да и представлений о ней тоже. Таким образом, в данном деле Конституционный Суд уделил избыточное внимание международным (европейским) правовым и политическим нормам, фактически положив их в основу вынесенного решения.

Самым серьезным образом отношения с европейским правосудием осложнились после вынесения Страсбургским Судом постановления по делу «Анчугов и Гладков против России» в июле 2013 г. С этого момента спор приобрел в России характер нешуточного обсуждения целесообразности включения норм международного права и международных договоров в современную национальную правовую систему. Более того, он вызвал с российской стороны серию ответных действий на явно провокационное поведение ЕСПЧ в данном деле. По сути, Страсбургский Суд признал несоответствующим нормам Европейской конвенции о защите прав человека положение ч. 3 ст. 32 Конституции РФ, согласно которому граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда, не имеют права избирать и быть избранными. Европейский Суд поставил под сомнение нормы российской Конституции, прекрасно зная, что Конвенция имеет преимущество только перед законодательными актами, но не в отношении Основного закона России. Безапелляционно замахнувшись на российскую Конституцию, ЕСПЧ встал на сторону двух убийц, осужденных в конце 1990-х гг. к смертной казни, которая впоследствии была заменена длительными сроками заключения. Находясь в местах лишения свободы, Анчугов и Гладков не могли голосовать на выборах депутатов Государственной

Думы в 2003 и 2007 гг., но, как оба уверяли в своих жалобах, очень хотели 18

сделать это.

Ответом ЕСПЧ стало «громкое» постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П , названное для краткости «о применимости решений Страсбургского Суда в Российской Федерации». В нем еще раз повторена уже хорошо известная по последним событиям аргументация о том, что участие России в Конвенции о защите прав человека и основных свобод не означает ее отказа от своего государственного суверенитета. В принципе, допуская существование коллизий между Конституцией РФ и Конвенцией, Конституционный Суд уверен, что эти коллизии нетипичны, поскольку в основу обеих положены общие ценности. Конфликт, по мнению Суда, неизбежен только в том случае, если ЕСПЧ даст трактовку Конвенции, которая будет противоречить Конституции РФ. И тогда Россия будет вынуждена отказаться от исполнения решения Европейского Суда.

Одновременно Конституционный Суд предложил два механизма подтверждения верховенства норм Конституции РФ в спорных ситуациях. Во-первых, суд общей юрисдикции (арбитражный суд), пересматривающий дело на основании решения ЕСПЧ, вправе направить в Конституционный Суд запрос о конституционности норм, в которых ЕСПЧ обнаружил недостатки. Во-вторых, с запросом в Конституционный

Суд может обратиться Президент РФ или Правительство РФ, если сочтут решение ЕСПЧ неисполнимым без нарушения российской Конституции.

Соответствующие выводы частично нашли отражение в новейших изменениях в ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» 20 . Отныне Конституционный Суд разрешает вопрос о возможности исполнения решения ЕСПЧ по запросу федерального органа исполнительной власти при рассмотрении в Европейском Суде жалоб, поданных против России на основании ее международных договоров. В законодательной формулировке из числа субъектов обращения в Конституционный Суд выпали суды, а право запроса зафиксировано за федеральным органом исполнительной власти в «сфере обеспечения деятельности по защите интересов Российской Федерации» (Министерство юстиции РФ).

Другим ответом Европейскому Суду стали заявления ряда официальных должностных лиц Российской Федерации, в первую очередь председателя Следственного комитета А.И. Бастрыкина, предложившего изменить Конституцию России, исключив из нее положение о приоритете норм международного права над национальным правом: «Установление примата международного права еще при принятии Конституции РФ 1993 г. нам умело преподнесли как базовую конституционную ценность правового государства советники из США» 21 .

В словах А.И. Бастрыкина так и слышится, что ч. 4 ст. 15 Конституции РФ была «бомбой замедленного действия», ни чем иным как «правовой диверсией» западных доброжелателей. По его мнению: «международное право есть инструмент подавления национальных интересов», «отказ от приоритета международного права и его автоматической имплементации в национальное законодательство становится вопросом обеспечения нашего суверенитета, причем не только правового, но и экономического, политического и в целом - государственного», «понимание сути принципов международного права деформировалось на фоне политической эскалации».

В этом же ряду мнение А.И. Бастрыкина о том, что включение положения о примате норм международного права в главу Конституции РФ «Основы конституционного строя» сделано по подсказке извне с тем, чтобы придать ему «незыблемую юридическую силу, искусственно вцементировать в фундамент основ нашей государственности».

• 2(1 Федеральный закон от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Российская газета. 2015. 16 декабря.
• 21 Исправленному верить. Александр Бастрыкин предлагает установить приоритет национального права над международным // Российская газета. 2015. 27 апреля.

Прибавилось «металла» и в словах председателя Конституционного Суда В.Д. Зорькина, раскрывшего российской общественности глаза на деятельность Европейского Суда, который все больше ориентируется не на решение конкретных дел, а на выявление структурных дефектов национальных правовых систем. «ЕСПЧ - наднациональный судебный орган, - ставит под сомнение его статус В.Д. Зорькин, - не вписанный в систему сдержек и противовесов в рамках разделения властей, оттого страдающий недостатком демократической легитимности».

В.Д. Зорькин критикует стиль работы Страсбургского Суда, воплощенный в так называемом «судейском активизме», ведущем к конфликтам с национальными правовыми системами и национальными органами конституционного контроля. Проявления «судейского активизма» в представлении профессора В.Д. Зорькина составляют до полутора десятка пунктов, в числе которых, например, отход ЕСПЧ от текста Конвенции к ее дописыванию; применение концепции «подразумеваемых прав», не закрепленных в тексте Конвенции; отступление от ранее заявленных правовых позиций, в том числе посредством «реинтерпретации» прежде принятых решений. В перечне претензий также рост числа расширенных решений, по своему содержанию выходящих за пределы смысла вопросов, поставленных заявителями; создание так называемых «позитивных обязательств», предписывающих государствам-ответчикам принятие дорогостоящих общегосударственных мер материального, в том числе финансового характера. Наконец, В.Д. Зорькин полагает, что у Европейского Суда нет понимания социального и этического контекста, в который погружены национальные законодатели .

В конечном итоге за всем этим следует вывод о том, что международное право доминирует над правом внутригосударственным, становится сферой вольных интерпретаций, а потому опасным для российской правовой системы. К сугубо юридическим спорам примешиваются политические мотивы, что еще более усложняет проблематику взаимодействия национального и международного права. А ведь еще совсем недавно привычно констатировалась усиливающаяся роль международного права в жизни большинства современных демократических государств, подписывающих международные договоры и участвующих в деятельности международных организаций. Российская Федерация естественно не отказывается от дальнейших попыток сбалансирования собственной правовой системы с европейскими стандартами права (тем более что в этом отношении многое сделано), но вынуждена при этом все более активно прибегать к мерам защиты своей конституционно-правовой самобытности 23 . Задача непростая и в немалой степени разнонаправленная, что будет дальше, покажет будущее. Очевидно другое, в настоящее время отношения российской и международной правовых систем переживают период резкого охлаждения.

В конце января 2016 г. Министерство юстиции РФ в соответствии с предоставленными ему новым законодательством полномочиями внесло в Конституционный Суд запрос о возможности исполнения постановления ЕСПЧ «Анчугов и Гладков против России». Хотя запрос звучит как «возможность исполнения решения ЕСПЧ», на деле Минюст полагает, что вывод Европейского Суда о недопустимости безоговорочных ограничений активного избирательного права однозначно противоречит Конституции РФ (ч. 3 ст. 32). А, кроме того, гипотетическое согласие с ЕСПЧ нарушило бы положения Конституции о ее высшей юридической силе и приоритете над любыми другими правовыми актами. Запрос с участием представителей высших органов государственной власти России был рассмотрен Конституционным Судом 31 марта 2016 г.

Известно, что председатель Европейского Суда по правам человека Гвидо Раймонди отреагировал на ситуацию следующим образом: «Государства, отказывающиеся подчиняться решениям ЕСПЧ в случае, если национальная правовая система не позволяет им принять и исполнять решения ЕСПЧ, не могут оставаться в Совете Европы» . Сомнений в том, что Конституционный Суд России откажет в исполнении данного постановления ЕСПЧ, не было. Иначе для чего предпринимались все предшествующие шаги, в том числе по корректировке законодательства о конституционном судопроизводстве. Далее последует рассмотрение иных запросов, в частности, по делу «Юкоса», в котором ЕСПЧ обязал Россию

23 Справедливости ради отметим, что Европа навязывает собственные политические, экономические и правовые представления не только России. К примеру, все последнее время серьезно критикуется Венгрия за ограничение самостоятельности своего Центрального банка, сокращение срока полномочий судей, изменение режима доступа к персональным данным граждан, превышение нормативного уровня бюджетного дефицита. В конце 2015 г. возникли претензии к Польше, законодательство которой позволило правительству назначать руководителей общественных телерадиокомпаний, усложнило процедуру принятия решений высшим органом конституционного контроля - Конституционным трибуналом. «Если будут установлены нарушения европейских принципов, то страны-участницы ЕС должны иметь мужество пойти на санкции. Польское правительство должно знать, что определенные основные ценности в Европе нельзя нарушать», - заявил руководитель фракции ХДС в немецком Бундестаге Ф. Каудер. Венгрия обсудит с ЕС свой новый курс / Коммерсант. 2016. 9 января; Немецкие парламентарии хотят ввести санкции против Польши // Ведомости. 2016. 9 января.

выплатить акционерам этой компании огромные финансовые средства. Значит, обострение отношений перейдет в качественно новую фазу.

Вынесенное в апреле 2016 г. окончательное решение Конституционного Суда 25 оказалось ожидаемым и в то же время неожиданным. Ожидаемым в том смысле, что Суд однозначно признал невозможным исполнение постановления ЕСПЧ в части мер, предполагающих внесение изменений в российское законодательство, которые бы позволяли ограничивать в избирательных правах не всех осужденных, отбывающих в местах лишения свободы. Что собственно и устанавливает Конституция РФ. Одновременно оно вышло неожиданным в том плане, что Конституционный Суд не исключил возможности реализации в российском законодательстве и судебной практике мер, обеспечивающих справедливость, соразмерность и дифференцированность применения ограничений избирательных прав осужденных. Такой вывод, по всей видимости, можно воспринимать как компромисс, сохранение правовой возможности дальнейшей реализации требований Европейского Суда.

Постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. № 12-П «По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией РФ постановления Европейского Суда по правам человекаот 04.07. 2013 г. по делу «Анчугов и Гладков против России» в связи с запросом Минюста РФ» // СЗ РФ. 2016. № 17. Ст. 2480.

• Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права ироссийской Конституции // Московский журнал международного права. 1995. № 2. С. 14, 18,21.
• Талалаев А.Н. Соотношение международного и внутригосударственного права иКонституция Российской Федерации // Московский журнал международного права. 1994. №4. С. 10.
Ковлер А.И. Защита прав человека - это процедура, а не поиск вселенской справедливости //Неприкосновенный запас. 2014. № 3 (95). Постановление Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2013 г. № 8-П «По делу опроверке конституционности статей 3, 4, пункта первого части первой статьи 134, статьи 220,части первой статьи 259, части второй статьи 333 ГПК РФ, подпункта «з» пункта 9 статьи 30,пункта 10 статьи 75, пунктов 2 и 3 статьи 77 Федерального закона «Об основных гарантияхизбирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ», частей 4, 5 статьи 92Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального СобранияРФ» в связи с жалобами граждан А.В. Андронова, О.О. Андроновой, О.Б. Белова и других,
• Интересно, что Европейский Суд до вынесения данного решения создал опасныйпрецедент в деле «Херст против Великобритании», посчитав, что британскоезаконодательство должно предоставлять пожизненно осужденным возможность голосовать.Решение ЕСПЧ вызвало бурю общественного возмущения, до крайности обострилаотношения официальных властей Совета Европы и Британии и, главное, из-за кого?Рецидивиста, зарубившего топором свою квартирную хозяйку! Закономерно, что поройбезответственная деятельность ЕСПЧ не способствует интеграции правового иполитического пространства Европы.
• 14 Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П «По делу о проверкеконституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции озащите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней, пунктов 1 и 2 статьи 32Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первойи четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 ГПК РФ, частей 1 и 4 статьи 13,пункта 4 части 3 статьи 311 АПК РФ, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350КоАП РФ и пункта 2 части 4 статьи 413 УПК РФ в в связи с запросом депутатовГосударственной Думы» // Российская газета. 2015. 27 июля.
• Зорькин В.Д. Россия и Страсбург // Российская газета. 2015. 21 октября.
• Конституционный Суд призывает признать верховенство Конституции над решениемЕСПЧ / Известия. 2016. 31 марта.

Политики неизбежно влечет за собой взаимодействие международного и внутригосударственного (национального) права.

Огромную роль в вопросах поддержания и улучшения этого взаимодействия играет тот факт, что страны выступают в нормотворческих процессах одновременно как творцы внутригосударственных норм, так и международно-правовых норм. При этом если первые воплощают в основном личные интересы государства, то вторые - взаимосогласованные интересы. В соответствии с этим появляются:

• с одной стороны, законы и другие нормативные акты,
• с другой стороны - полноценные межгосударственные договоры, которые становятся ценным источником международного права.

Терминологическим выражением участия страны в функционировании определенной правовой системе актов считается их официальное обозначение; применительно к нашему государству - это законы РФ (ранее СССР) и международные договоры России.

Деление на внутригосударственное и международное право как на две отдельных самостоятельных системы, вполне можно отнести и к способам нормотворчества, и к формам существования различных правовых норм, и к правоприменительной практике в целом. Но при этом данные системы весьма тесно взаимодействуют между собой практически до внедрения международно-правовых норм в области внутригосударственных взаимоотношений. Это позволяет говорить о том, что наметилась тенденция перехода норм одной системы в другую. Это иллюзорное представление породило концепцию трансформации международно-правовых норм в национально-правовые нормы, а международных договоров во внутригосударственное законодательство.

В соответствии с данной концепцией международные договоры вследствие их ратификации, утверждения либо просто официального опубликования преобразуются во внутригосударственные законы. Это характерно и для многих соответствующих норм.

Конституция РФ о международном праве

Действующая Конституция РФ предполагает, что общепризнанные основы и нормы международного права и международные договоры РФ считаются значимой деталью ее правовой системы.

Замечание 1

Понятно, что термин «правовая система» во многом отличен от термина «право», поскольку первый представляется более насыщенной категорией, вмещающей в себя вместе с правом (как совокупностью юридических норм) и правоприменительный процесс, а также складывающийся на их базе правопорядок.

С этой позиции формулировка Конституции России видится ощутимо другой, чем в иностранных конституциях, и выдает основания для такой прописки признанных норм, при которой они не вторгаются напрямую во внутригосударственный нормативный комплекс, в отечественное законодательство, а взаимодействуют с ним в правоотношениях, в правоприменительном процессе, в структуре правопорядка.

Функциональное назначение конституционной нормы видится в признании конкретного деяния международно-правовых норм в области внутригосударственной работы и внутригосударственной юрисдикции, в предписании конкретного использования данных норм различными субъектами, среди которых числятся:

• суды,
• иные государственные органы,
• хозяйствующие субъекты,
• должностные лица,
• граждане.

Это обусловлено тем, что в Конституции РФ так или иначе закреплены общепризнанные международные нормы. Сама же Конституция в какой-либо отдельной своей части отражается в иных конституционных нормах и множественных законодательных актах РФ, которые учитывают их совместное с международными договорами использование.

Самостоятельное же юридическое положение международных норм, принципов и договоров подчеркивается их особенным статусом при приоритетном использовании порой несоответствующих и даже в чем-то противоречащих им норм и законов.

Соответствие законодательства России международным нормам

В законодательстве России (бывшего СССР) прочно утвердилось правило приведения национальных норм в соответствие с международными договорами и иными источниками международного права. В основу этого положен как отмеченный принцип, так и точные положения международных договоров, которые непосредственно ориентируют их участников на такие действия.

Замечание 2

В связи с этим вполне можно выделить, с одной стороны, управомочивающие нормы, по которым принятие законов обусловлено усмотрением компетентных государственных органов, а с другой стороны, предписывающие нормы, которыми на правительство возлагаются сформулированные обещания.

Сегодня для приведения российского законодательства в соответствие с международными договорами используются такие формы, как:

1. исследование и принятие сознательно новых законодательных актов, раньше не распространенных в правовой системе страны (например, Декларация прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 г.);
2. принятие законов, заменяющих раньше действовавшие и значительно изменяющих нормативное содержание (так, например, Таможенный кодекс РФ от 18 июня 1993 года заменил ранее действовавший Таможенный кодекс СССР 1991 года);
3. принятие актов, вносящих выборочные конфигурации и дополнения в действующие законодательные акты.

Правоведение. Шпаргалка Афонина Алла Владимировна

88. Международное право. Соотношение правовой системы РФ и международного права

Международное право представляет собой совокупность правовых норм, регулирующих межгосударственные отношения.

Субъекты международного права – это государства, объект регулирования – межгосударственные отношения.

В системе международного права выделяют:

1) международное публичное право (предмет регулирования – непосредственно властные отношения между государствами);

2) международное частное право (предмет регулирования – гражданско-правовые отношения международного характера).

Норма международного права – это обязательное правило, регулирующее поведение и порядок взаимоотношений государств и иных субъектов международного права. Действие норм международного права обеспечивается предусмотренным в них правовым механизмом.

Принято производить следующую классификацию норм международного права :

1) по предмету правового регулирования они подразделяются на виды, отражающие специфику сферы действия (международное морское право, железнодорожные, морские перевозки, правовой режим Антарктики и т. д.);

2) по сфере действия на универсальные (Устав ООН, Венская Конвенция о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.) и т. д.) и локальные (Декларация о соблюдении принципов сотрудничества в рамках Содружества Независимых Государств, Конвенция о привилегиях и иммунитетах Евразийского экономического сообщества и т. д.). То есть данная классификация позволяет определить, в отношении ограниченного количества государств действует норма международного права, или подлежит выполнению в обязательном порядке всеми государствами.

3) по методу правового регулирования на императивные (подлежащие выполнению только в том виде, в котором они приняты, не позволяющие отклонений) и диспозитивные (допускающие выбор по усмотрению сторон).

Нормы международного права и правовой системы РФ

Нормы международного права и нормы правовой системы РФ взаимосвязаны между собой.

Соотношение правовой системы РФ и общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ определено в ст. 15, п. 4 Конституции РФ. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. При этом нужно учесть тот факт, что эти принципы и нормы должны быть признаны таковыми РФ, то есть РФ как субъект права должна выразить согласие на обязательность для нее международного договора.