- Для начала объясните - почему вы стали бирманологом пятьдесят лет назад?
- В 1957 году, когда я поступал в университет, была колоссальная мода на Индию. На Востоке шел процесс деколонизации, который СССР, естественно, активно поддерживал. Индия и Бирма были в числе первых освободившихся стран, благодаря чему они стали популярными у нас, особенно Индия. На индийское направление в университет принимали только после армии, поэтому я пошел на бирманское и ничуть не пожалел. В общей сложности я прожил там 8 лет, начиная с 1961 года. В первой поездке я сопровождал там космонавта Титова. Потом работал в посольстве. Наши отношения с Бирмой тогда были исключительно теплые, наш посол мог запросто встретиться с тогдашним премьер-министром Бирмы У Ну. А три главных подарка Бирме от Советского Союза - госпиталь, технологический институт и гостиница - до сих пор работают.

- И Бирма уже тогда была буддистской, а штат Аракан, где сейчас происходят волнения, - мусульманским?
- Аракан не штат, а скорее национальный округ. Один из пяти. Это испокон бирманская территория. Если современная Бирма насчитывает примерно 11 веков, то Араканское государство появилось еще раньше. Британцы в конце позапрошлого века присоединили Бирму к Индии и стали управлять Бирмой, так сказать, индийскими руками. Потом те же британцы разделили Индию по религиозному признаку, и получились Индия, Пакистан и Бангладеш. Аракан территориально близок к Бангладеш. Отсюда - большое количество мусульман в Аракане. Бирманцы считают, что араканцы - бенгальцы, а сами они говорят: нет, мы особый народ, рохинджа, наш язык - не диалект бенгальского, как считают бирманцы, а самостоятельный язык.

- И в чем корень конфликтов между рохинджа и буддистами?
- Рохинджа говорят: мы здесь живем всю жизнь, как и наши предки, у нас свой язык, а у нас даже избирательных прав нет.

- Это так?
- Их и правда нет. Дело в том, что в Бирму все время идут волны миграции. Бангладеш - перенаселенное государство, а Бирма - нет. Туда, в Аракан, шли волны людей, хотя сейчас, когда начались волнения, многие устремились обратно. Араканцы - в Бангладеш, бирманцы - в собственно Мьянму. А власти Бирмы не хотели давать араканцам избирательные права, потому что не могли определить, кто перед ними - исконный житель страны или бенгалец, который только вчера приплыл в Бирму на своем плотике.

- У них что - никаких документов нет? Подтверждающих личность или собственность.
- Никаких. А собственность - это хижины из бамбука, которые то и дело поджигают, но их довольно быстро строят заново. Так вот, пока у власти в Мьянме была хунта, настоящая, военная, не было нормальных выборов, и никто не обращал внимания на эту дискриминацию. Но начался процесс демократизации, случились настоящие выборы, и пошли протесты. Араканцы напали на 30 полицейских постов, отобрали оружие. Бирманцы уж на что миролюбивый народ, но вынуждены были ответить. И армия начала зачистку араканских сел. Были и убийства, и грабежи, и изнасилования, война есть война. Страшно, конечно, читать, как против вооруженных регулярных войск выходят селяне с мачете и дубинками. Они защищают свои дома. А военные, будь они трижды буддисты, обязаны выполнять приказ и громить деревни. Вот они и громят.

- Но там же не только армия в погромах участвует?
- Буддисты восстали после того, как мусульманин изнасиловал бирманскую женщину. Потом появился лидер - буддийский монах Вирату - и стал призывать выгнать всех мусульман в Бангладеш, а тех, кто останется, жестко призвать к порядку. У него нет политического ресурса, он простой монах, но он очень популярен в Бирме, на его проповеди приходят тысячи людей. Власти пытаются привлечь его к порядку, но посадить его не могут, не за что. Да и опасно: в стране 90 процентов населения - буддисты. Нельзя так просто притеснять монахов: начнутся волнения. И потом, нынешнее правительство провозгласило строительство демократии, и арест за проповеди этой линии противоречит.

- А раньше конфликтов у властей с буддийскими монахами не было?
- У бирманцев уже были болезненные случаи столкновения властей с монахами. Например, лет десять была так называемая Шафрановая революция. Название такое - по цвету монашеской робы. Формальным поводом для недовольства было повышение цен на бензин. Хотя монахи, возможно, не были основной движущей силой, просто их подстрекали и направляли разные оппозиционеры, а потом армия проводила в монастырях обыски, находила там антиправительственную литературу, которую монахам иметь запрещено, и сажала их в тюрьмы. Мировое сообщество было этим фактом очень озабочено. Протест был подавлен, но реформы все же пришлось провести.

- Какое дело монаху до того, сколько стоит бензин?
- Во-первых, они много ездят с проповедями. Во-вторых, буддийский монах вовсе не уходит из мира. Там каждый мужчина стремится побыть какое-то время монахом. Просто бреет голову, надевает оранжевую робу и приходит в монастырь. Недавно вот экс-президент на две недели стал монахом, и это было воспринято с восторгом.

- Кто сейчас реально руководит Бирмой?
- Номинальный лидер - президент Тхин Джо. А истинный лидер - Аун Сан Су Чжи. Она лауреат нобелевской премии мира. По должности - государственный советник, но во всех странах ее принимают как главу государства. Дочь национального героя, который много сделал для независимости Мьянмы. Она была лидером оппозиции, когда правила хунта, сделала много для демократизации государства, но 15 лет пробыла под домашним арестом. Хотя ей предлагали уехать в Англию, она не уехала. Не скрою, мне очень нравится эта женщина.

Как же так получилось, что хунта разрешила демократические выборы да еще допустила, чтобы эта Аун Сан Су Чжи на них победила?
- Во-первых, президентом она так и не стала. В Конституцию внесли поправки, согласно которым президентом не может стать человек, у которого муж или дети - граждане другого государства, а у Су Чжи дети - британские подданные. Надо, чтобы 51 процент парламента проголосовал против этого пункта, и тогда его отменят, а парламент там устроен хитро, в нем 25 процентов мест закреплено за теми же военными, еще сколько-то за нацменьшинствами и так далее. В общем, через парламент этот закон не отменить, и пока Су Чжи там неформальный лидер. А выборы - мне кажется, хунта была просто вынуждена проводить демократические реформы. Из-за военного режима против Бирмы были назначены санкции. Четыре государства, правда, на них наплевали: Китай Япония, Корея и Таиланд. И видя безвыходное положение Бирмы, стали грабить страну.

Китай вложил туда уйму денег, за счет которых Бирма и выживала, но очень скоро бирманцы почувствовали, что утрачивают свой суверенитет. А это был их главный жупел - независимость, ради которой все готовы были сплотиться. К примеру, на одной бирманской реке китайцы строили ГЭС, вся энергия, как планировалось, должна была идти в Китай, а проблемы с экологией доставались бирманцам. Не только с экологией, но и с экономикой, потому что большая территория со своим укладом была бы просто потеряна - для проживания, для сельского хозяйства. Бирманцы возмутились, китайцы сказали: мы не позволим обижать наших бизнесменов… И стало очевидно, что надо выходить из международной изоляции, чтобы не быть зависимыми от одного сильного соседа.

Народ тоже требовал демократических реформ, поскольку демократизация в его представлении была связана с повышением уровня жизни.

- И как - повысился уровень?
- В городах - безусловно. На каждом доме, даже камышовой хижине, спутниковая тарелка. Пиво везде продается, а раньше нам даже питьевую воду приходилось с собой возить. Правда, дороги все равно разбитые.

- Россия участвовала в антибирманских санкциях?
- Нет! У России почти не было торговых контактов с Бирмой. Что с нее взять, кроме риса? Вернее, так: там много фруктов, там прекрасная морская рыба, но чрезвычайно неразвита логистика, поэтому скоропортящиеся продукты оттуда доставлять невыгодно. Например, у меня был знакомый коммерсант, который хотел возить из Мьянмы манго, но тут нужно было прямое авиасообщение, а его так и не удалось наладить. То же самое с рыбой - ее в итоге экспортируют во Вьетнам, а уже вьетнамцы продают нам. Интересы Бирмы в России - это подготовка специалистов: айтишников, физиков-ядерщиков и инженеров. Ежегодно в российские вузы поступает около 400 студентов из Бирмы. Кроме знаний мы экспортируем в Мьянму оружие и авиатехнику.

Россия в этой истории что может сделать, кроме как проводить митинги мусульман, приуроченные к визиту Путина в Китай?
- Не думаю, что сможет как-то повлиять. Прекратить торговлю? Но тогда Бирма будет покупать самолеты у американцев - санкции-то сняты, - а наши производители останутся без денег. Потребовать отозвать консультантов? Но они не воюют, а просто сидят на военных базах и обслуживают технику.

- А может мусульманский мир заставить Китай как-то поубавить свои интересы в Бирме?
- Китай поддерживал Мьянму во времена санкций. Бирманцы это признают и постоянно выражают признательность Китаю за поддержку, в том числе и в нынешнем конфликте. Так что Китай пока что лучший друг Бирмы, хотя китайские бизнесмены и вырубают там леса, тянут газопровод через всю территорию и осваивают побережье Индийского океана с газоносными шельфами. То же самое делают корейцы, просто их меньше.

- Противостояние буддистов и мусульман в Мьянме не вчера началось?
- Большого противостояния никогда не было. Мусульманские храмы в Рангуне стоят, и ничего. В Бирме выходной день - мусульманский новый год, а у нас такого нет, хотя в России 10 процентов мусульман, а в Мьянме только 4%.

Буддистам вообще не интересны рохинджа. «Живите как хотите в своем закутке, и к нам не лезьте». Бирманские девушки не похожи на бенгальских: уж у них-то равенство полов было всегда. Среди бирманских женщин много известных писательниц, успешных бизнесвумен, не говоря уж о врачах и учителях. Бирманки с удовольствием выходят замуж за китайцев, но вряд ли посмотрят на бенгальца, разве что очень богатого. Впрочем, традиции у них тоже сильны: мужа девушке выбирают родители, интим до свадьбы - ни-ни. Разводов почти не бывает. Семьи многодетные.

- Так почему же сейчас начался конфликт?
- Когда началась миграция, коренные жители, конечно, испугались, что мусульманское население будет преобладать. Несчастная Аун Сан Су Чжи оказалась меж двух огней. Международные организации, скажем, Human Rights Watch, требуют от нее прекратить армейский беспредел, но в то же время требуют не трогать монаха Вирату. И никакое стороннее вмешательство не поможет. Что могут сделать международные комитеты? Развести стороны в пространстве, как в свое время разделили Индию и Бангладеш? Но там сейчас смешанное население, а отдавать Аракан бенгальцам никто не захочет.

- Значит, ехать в Бирму сейчас опасно?
- Только в район конфликта. Вообще, Мьянма - удивительная страна. Она не европеизирована, не испорчена, там сохранился настоящий восточный дух. Там все очень бедные и счастливые. У людей такие же минимальные потребности для счастья, как у северокорейцев, но они открытые, гостеприимные и очень миролюбивые.

Ашин Вирату (Ashin Wirathu, буддийское имя Virasu) родился 10 июля 1968 года, в городке Чьяуксе провинции Мандалай. Духовный лидер антиисламского движения в Бирме. Вирату не получил даже полного среднего образования – он перестал учиться в школе когда ему было 14 лет. С 2001 года он – один из главных пропагандистов кампании «969» и один из пламенных ее ораторов. Статус монаха позволил ему путешествовать с лекциями-проповедями по стране, и поэтому он стал известен во многих частях Мьянмы.

Движение «969»

В 1997 году чиновник мьянманского министерства по делам религии по имени У Чжо Лвин опубликовал в Моламьяйне, столице юго-восточного шатат Мон, 40-страничную брошюру с кратким и лаконичным заголовком – «969». Она была напечатана издательством «Хла Пхет Хла», что можно перевести как «красота с обеих сторон». В этой книге У Чжо Лвин попытался ввести в современный буддизм нумерологическую составляющую, которая, с одной стороны, была бы понятна рядовым буддистам, а с другой стороны – исходила бы из основ учения Будды.

Такой «цифровой код» с высокой степенью неизбежности рано или поздно должен был появиться в мьянманском буддизме. Цифры (особенно созвучные и повторяемые – «коу-чау-коу» — «969») легче запоминаются, и за одним числом может стоять целая философская концепция. А Мьянма с ее традиционным почитанием нумерологии (даже на самом высоком уровне решения принимаются с учетом комбинации «счастливых» и «несчастливых» цифр) просто была обречена выражать понятия цифрами. Была и другая причина – многие мечети, магазины и дома мусульман в Мьянме украшены цифрами 786 – за ними скрывается фраза «Во имя Аллаха милостивого и милосердного». По мнению буддистских проповедников, если вам попадается на глаза цифра 786 и вы ее мысленно про себя читаете – вы уже возносите хвалу Аллаху. То есть, вас, буддиста, заставляют молиться чужому богу.

При этом в цифрах 786 привыкшие к нумерологическому анализу мьянманцы увидели еще один зловещий смысл. Сумма 7+8+6 равна 21 – а это значит, что мусульмане собираются сделать 21 век временем утверждения тотального господства ислама на Земле. И машинально читая цифры на воротах мечети, или на стене мусульманской чайной, буддист тем самым програмируется на принятие этой идеи и смирение перед ней.

То есть, буддистские богословы и многие образованные буддисты видели свою задачу в том, чтобы противопоставить нумерологическому программированию мусульман нечто подобное, но с противоположным знаком. Мьянма всегда была страной с высокой степенью религиозной толерантности. В Янгоне действует множество мечетей, индуистских храмов и христианских церквей и сект, и никто не мешает людям в их религиозных обрядах и церемониях – которые порой, на взгляд европейца, выглядят довольно странно и дико (например, кровавое публичное самоистязание у выходцев из Индии). Поэтому речи о том, чтобы сбивать цифры 786 с ворот мечетей, или снимать таблички с этим числом со стен, речи не шло. Нужно было что-то дать взамен, чтобы буддист, которому попалось на глаза «мусульманское» число, компенсировал его десять раз попавшимся до этого ему по пути буддистским нумерологическим символом. Так появилось число 969.

Смысл этого числа очень простой – как это и должно быть. В буддизме существует понятие «трех драгоценностей» («триратна») – это сам Будда, его учение (дхарма) и монашеская община (сангха). Будде присущи девять основных качеств, дхарме – шесть основных качеств и сангхе – девять основных качеств. (Подробней на эту тему можно прочитать на русском языке в Википедии – вот тут: Тhttps://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D 1%80%D0%B8_%D0%B4%D1%80%D0%B0%D0%B3%D0%B E%D1%86%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%8 2%D0%B8). Хотя монахи и говорят, что Будде, дхарме и сангхе присуще бесчисленное множество качеств, но именно 9-6-9 – это самые основные из них.

По сути, 969 — это мнемонический знак, аббревиатура, несущая в себе информацию, которую буддист должен постоянно помнить. Ничего агрессивного это число не несет, и призвано ликвидировать создавшийся в Мьянме дисбаланс между мусульманской и буддистской нумерологией.

В своей брошюре У Чжо Лвин призывал своих единоверцев всячески пропагандировать число 969 и помещать его в максимально возможном количестве мест для публичного обозрения – на дверях домов, на стенах кафе и магазинов, на принадлежащих буддистам транспортных средствах (начиная от велосипедов с колясками, которые в Мьянме называются «сайка», до больших автобусов). По мысли У Чжо Лвина и поддержавших его монахов, буддист, каждый раз повторяя про себя попавшееся на глаза число 969, тем самым многократно высказывает свое почтение персонально Будде, его учению и буддистской монашеской общине. Поскольку буддистские молитвы – это не молитвы вообще с христианской точки зрения (в них нет обращения к богу с просьбой, и по сути они – это набор неких базовых истин и поведенческих норм, повторяя которые, буддист тем самым «программирует» себя на хорошие поступки), то понятно, что число 969 вполне может трактоваться и как самая краткая буддистская молитва (хотя по поводу места числа 969 в современном мьянманском буддизме тхеравада до сих пор ведутся споры).

То есть, книга У Чжо Лвина не была направлена против какой-то другой религии, и скорее была внутренним делом буддизма. Но, как это всегда бывает, нашлись люди, которые занялись творческим переосмыслением высказанных в книге идей.

Через несколько лет после выхода книги У Чжо Лвина, примерно в 2000 году, в сангхе и среди рядовых буддистов начал циркулировать текст «Угроза исчезновения расы».Как раз в слове «раса» в данном случае не следует искать тот агрессивно-негативный смысл, который оно иногда имеет в обыденном сознании россиянина, и уж тем более не стоит его трактовать в контексте фашистских представлений о расовом превосходстве. Термином «национальные расы Мьянмы» в официальной пропаганде давно и традиционно обозначаются все нации и народности, живущие в стране, с их культурой и религиозной принадлежностью. То есть, речь в брошюре шла о защите национальной и религиозной самобытности мьянманцев – что само по себе вполне нормально и вопросов не вызывает. В ней были перечислены и откомментированы 17 моментов достойного поведения каждого буддиста по зищите своей религии. Тем не менее, всего пара абзацев выбивалась из общего абстрактно-назидательного тона – в них декларировалось о том, что, защищая буддизм, надо противодействовать конкретно исламу.

Вот именно из-за этих пассажей такая брошюра никогда не могла бы быть в Мьянме законно опубликована, поскольку призыв противодействовать мусульманам прямо подпадал под статью 5 (j) закона 1950 года, карающего религиозный экстремизм и разжигание межрелигиозной ненависти. По этому закону в случае выхода брошюры в свет автор и издатель тут же получили бы по семь лет лишения свободы. Тем не менее, книга циркулировала в «самиздатовском» варианте, и, судя по числу копий, пользовалась достаточно большой популярностью.

Основной принцип противодействия агрессивной экспансии ислама, по мнению анонимного автора брошюры, заключался в «трех отказах».

• Во-первых , нужно разорвать все деловые связи с бизнесменами-мусульманами (в том числе ничего не покупать у мусульманских торговцев и не пользоваться услугами мусульман-мастеров).
• Во-вторых , буддистам не следовало заключать брак с мусульманами.
• И, в третьих , рекомендовалось вообще не общаться с мусульманами и избегать даже случайных разговоров.

После циркуляции этого текста «три отказа» настолько оказались связаны с движением «969», стихийно возникшим как реакция на книгу У Чжо Лвина, что стали восприниматься как его составная часть – с чем согласны далеко не все монахи. Те, кто считает, что «три отказа» должны воплощаться на практике, указывают, что они не носят агрессивного характера. Никто не призывает хамить мусульманам, вступать с ними в драку или устраивать погромы. Нужно просто не замечать их присутствия рядом с собой и игнорировать их бизнес. А если у них не будет покупателей – они рано или поздно закроют свои магазины и уедут куда-нибудь подальше от тебя. Поддерживающие эти идеи ссылаются на то, что такая практика – классическое воплощение принципов Махатмы Ганди, которого никто не мог упрекнуть в агрессивности или экстремизме.

Они указывают на то, что кампания «969» с самого начала предполагала мирную культурно-просветительскую направленность. В ее рамках при монастырях создавались школы, где монахи объясняли детям основы буддизма и рассказывали о правилах достойного поведения в обществе. По всей стране в рамках этой кампании были организованы лекции и проповеди монахов.

Хотя столкновения бирманцев с различными мусульманскими группами в Мьянме происходили со времен британской колонизации, проблемы особенно обострились в последние годы. Трудно сказать, что является спусковым механизмом такого рода конфликтов. Возможно, это отголоски колониального прошлого, которое ассоциируется у бирманцев с наплывом индийских мусульман в страну. В дальнейшем эта бирманская исламофобия умело использовалась различными политиками.

Сегодня ко всему этому примешались и многочисленные социально-экономические проблемы, которые, и мы в России с этим хорошо знакомы, часто трансформируются в межнациональную и межрелигиозную рознь.

Так или иначе, но движение «969» получило широкую поддержку в обществе, и монах Вирату стал его горячим последователем.

Проповеди его отличались смелостью взглядов и были, что называется, «на грани» – хотя и целиком находились в рамках мирной идеологии кампании «969». Тем не менее, в 2003 году за призывы к межрелигиозной вражде он был приговорен к 25 годам заключения, что позволило ему стать в глазах международных правозащитников еще и «узником совести», пострадавшим от кровавой диктатуры за свои убеждения. Неудивительно, что после проведения выборов и начала демократических преобразований в стране Вирату оказался включен в список политических заключенных, которые должны быть освобождены. Именно поэтому в 2010 году он вышел из тюрьмы по амнистии.

Тюрьма словно усилила его убежденность в своих идеях. В сентябре 2012 года он потребовал от правительства депортации рохинджа обратно в Бангладеш и Индию. Через несколько недель в Ракхайне вспыхнули новые волнения между бирманцами и рохинджа на почве взаимного неприятия.

Возможно, крупнейшая мусульманская диаспора Мьянмы сосредоточена в штате Ракхайн. Бенгальская этническая группа рохинджа насчитывает тут, по некоторым данным, до 800 000 человек.

2012 год ознаменовался кровавыми событиями в штате Ракхайн. Этот конфликт коренным образом изменил сознание мьянманцев. Как результат этого – от неприятия «понаехавших» рохинджья общественое сознание мьянманцев начало эволюцию к полному неприятию ислама как религии вообще. Радикализация общественного сознания – это всегда опасно. Постепенно сформировалась психология осажденной крепости, широко распространились теории заговора (вот тогда как раз и вспомнили о том, что 7+8+6=21). И в этих условиях наступил звездный час Ашина Вирату.

Вирату проявил себя не только как хороший оратор, умеющий доступно и понятно разговаривать с простыми людьми. Он еще и очень харизматичный человек, моложавый, худощавый и с открытой располагающей к себе обаятельной улыбкой. Сложно выделяться, будучи как все побритым наголо и одетым в бордовый монашеский тинган. Тем не менее, Вирату это удалось в полной мере.

Кстати, из современных монахов Мьянмы пожалуй, еще только один пример подобной харизмы – у монаха старшего поколения, саядо духовной академии Ситагу, которого зовут Ашин Ньяниссара. Но Ньяниссаре уже 76 лет, а Вирату только-только вступил в возраст монашеской зрелости. И на мой взгляд, взаимоотношения этих двух саядо сейчас все больше укладываются в классическую схему наступления молодого «несистемщика» на устоявшуюся «по обычаям» систему (условно — Навальный и Путин, если так понятнее).

Причем, Вирату, формально не противопоставляя себя старшему и менее радикальному поколению монахов, в нынешних условиях приобртает все больше и больше стороников – это продемонстрировала встреча 227 наиболее влиятельных буддистских монахов Мьянмы, состоявшаяся в середине июня в монастыре Дхаммадута Чекинда Яма около Янгона. Фактически оппонентов Вирату там не было – даже те, кто был недоволен его стилем и методами действий, признавали, что проблемы, которые он поднимает, действительно существуют и являются критически важными для сегодняшней Мьянмы.

Популярности Вирату способствовали и еще два события. Первое – в июньском номере американского журнала «Тайм» его портрет с провокационным заголовком «Лицо буддистского террора» был помещен на обложку. Это вызвало массовые демонстрации в поддержку Вирату по всей стране, и в результате правительство приняло решение о запрете этого выпуска журнала к реализации в Мьянме (он также был запрещен и на Шри Ланке). А 21 июля рядом с местом проповеди Вирату прогремел взрыв и было ранено пять человек. Вирату не пострадал, но сам факт покушения на жизнь харизматичного проповедника еще более повысил его популярность.

Проповеди Вирату сегодня можно найти в Интернете (например, на Ютубе), и они широко продаются по всей Мьянме на DVD-дисках. У Вирату своя интересная манера проповедовать. На многих кадрах он сидит, полузакрыв глаза и говорит медленным монотонным голосом, создавая у зрителей впечатление, что он излагает некое мистическое откровение. Он находит простые слова для объяснения своей позиции.

• Если вы пришли в мусульманский магазин и что-то купили, говорит он, – вы оставили там свои деньги, которые тут же будут использованы против вас, вашей нации и вашей религии.
• Если мусульманин клянется буддлистке, что любит ее и хочет на ней жениться – не верьте ему, он это делает ради денег: если он женится на немусульманке и обратит ее в ислам, он получит вознаграждение из специального мусульманского фонда.
• Мусульмане – источники всех проблем в мьянманском обществе, они ведут себя нагло и оскорбительно для буддистов, а главная их цель — уничтожение буддизма как религии, обращение мьянманцев в ислам и установление мусульманского владычества над Мьянмой. Они не выбирают средств для достижения этого и действуют самыми грязными и жестокими способами. Именно поэтому буддисты не могут спать спокойно, заключает Вирату, – разве может человек спать спокойно, если рядом бегает бешеная собака?

Такого рода пассажи Вирату првиели к тому, что на зарубежных сайтах его немедленно окрестили «буддистским Бин Ладеном» и сравнили с Гитлером. Тем не менее, несмотря на всю свою недружественную по отношению к мусульманам риторику, Вирату четко подчеркивает, что он – категорически против любого насилия, экстремизма и терроризма по отношению к мусульманам, и что главная его цель – добиться укрепления буддистской религии и мьянманской нации исключительно мирными средствами. В частности, Вирату сказал следующее:

«Меня такими нападками не поколебать. Вот, что я хочу сказать по поводу сравнения меня с Бин-Ладеном. У Бин-Ладена были руки в крови. У меня руки чисты. Это то же самое, что льва назвать лисой. Это сравнение абсолютно неуместное.

Сейчас мы просто предпринимаем профилактические меры. У нас нет наступательных средств. Мы предлагаем законы, которые защитят наш народ и расу. Значит ли это, что мы экстремисты? Мы призываем любить и уважать нашу религию и людей. Значит ли это, что мы террористы? У меня также есть видеофайл с записью интервью, так что можно проверить, если ли там что-то провокационное. И я собираюсь разместить в интернете то интервью с журналом «Таймc». Они ведь не напечатали ни свои вопросы, которые задавали мне, ни мои ответы на их вопросы. Да и на их фото я выгляжу устрашающе».

Однако было слишком поздно. Вирату уже стал олицетворением насилия. После посещения мест, где прошли погромы, он внезапно сменил риторику. Ашин Вирату осудил насильственные методы борьбы с мусульманами и отказался признать, что за ними стоит движение «969». Более того, он принял участие в различных встречах с мусульманскими лидерами Мьянмы, на которых разрабатывались меры по предотвращению насилия.
Кампания «969», как и любое неструктурированное движение, переживает свои взлеты и периоды спокойствия. Сейчас – относительно «мирный» период. Буддисты, наклеившие стикеры с цифрами 969 на свои такси и сайки, постепенно понимают, что так они могут потерять мусульманских клиентов – которые часто бывают богаче бирманцев-буддистов и поэтому охотно пользуются такси. Владельцы мусульманских магазинов нанимают в продавцы буддистов – и буддисты-покупатели приходят в эти магазины со спокойной совестью.

Ашин Вирату AP Photo

На обложке одного из выпусков влиятельного британского журнала Times был запечатлен известный буддийский монах бирманской общины Ашин Вирату. Фото было опубликовано с подписью: "Лицо буддийского террора. Как воинствующие монахи подстрекают антиисламские волнения".

В дальнейшем такую формулировку оспорил сам Вирату, однако на сегодняшний день он и поддерживаемое им антиисламское "Движение 969" являются едва ли не главными вдохновителями гонений против мусульман-рохинджа в штате Рокхайн.

969. Цифры Будды

История цифр, ставших в дальнейшем символом радикального движения, началась в 1997 году. Тогда чиновник по делам религии У Чжо Лвин опубликовал 40-страничную брошюру с лаконичным заголовком "969". В ней чиновник попытался ввести в современный буддизм нумерологическую составляющую, понятную верующим. Еще одной целью было организовать некий "нумерологический" ответ мусульманам, часто использовавшим в Мьянме число 768, за которым скрывается выражение "Во имя Аллаха милостивого и милосердного". Кроме того, число 768 злило буддистов, поскольку они разглядели в нем зловещий смысл: если сложить 7+6+8 – получится 21. Это число буддисты трактовали как намерение мусульман в 21 веке сделать Мьянму исламской страной.

В июне 2012 года вышел указанный выше выпуск Times с монахом на обложке. Сам Вирату после этого подчеркнул, что он категорически против любого насилия.

Фото из открытых источников

"Меня такими нападками не поколебать. Вот, что я хочу сказать по поводу сравнения меня с бен Ладеном. У бен Ладена были руки в крови. У меня руки чисты. Это то же самое, что льва назвать лисой. Это сравнение абсолютно неуместное", - указал он.

Цитаты Вирату

"Если вы пришли в мусульманский магазин и что-то купили, - говорит он, – вы оставили там свои деньги, которые тут же будут использованы против вас, вашей нации и вашей религии".

"Мусульмане – источники всех проблем в мьянманском обществе, они ведут себя нагло и оскорбительно для буддистов, а главная их цель - уничтожение буддизма как религии, обращение мьянманцев в ислам и установление мусульманского владычества над Мьянмой".

"Они не выбирают средств для достижения этого и действуют самыми грязными и жестокими способами. Именно поэтому буддисты не могут спать спокойно, разве может человек спать спокойно, если рядом бегает бешеная собака".

Фото из открытых источников

Важно отметить, что Вирату и его последователи продолжают отстаивать идею того, что их действия исключительно мирные. Сам монах заявляет, что не призывает к насилию, однако факт состоит в том, что гонения мусульман в стране с каждым годом усиливались. Сейчас они достигли пика, чему результатом уже повальные заявления правозащитников о "геноциде" и обвинения в адрес военных и нынешних властей.

У Гамбира, лидер Всебирманского союза монахов (All - Burma Monks ’ Alliance) - организации, возглавлявшей протестные акции, прошедшие в сентябре по всей Мьянме, как назвала Бирму военная хунта, ушел после жестокого подавления мирных шествий войсками 26-27 сентября в подполье.

"Я в плохой ситуации, спал на улице уже две ночи. Мое состояние ухудшилось, а моя безопасность хуже некуда, - рассказал он 18 октября Radio Free Asia по телефону. – Теперь эти бандиты попытаются со мной разделаться. Если вы сейчас заговорите, то, как только повесите трубку, мне придется куда-то перебраться…"

"Самое важное, чтобы зарубежная сангха постоянно напоминала о бирманской проблеме, все вместе. Сейчас, понятно, мы ничего внутри Бирмы сделать не можем. На нас жестоко нападают. Лишь некоторые бежали, некоторые скрываются. Я пытаюсь уехать отсюда, но пока безуспешно".

"Г-н Гамбари, - обратился он к специальному посланнику ООН Ибрагиму Гамбари, - хочу попросить, сделайте, пожалуйста, что-нибудь действенное и практическое для Бирмы. Чтобы достичь политического решения с помощью таких мер, как экономические санкции и эмбарго на продажу оружия, потребуются годы. Важно то, что сработает сегодня-завтра".

Обращаясь "к буддистам всего мира, активистам и сторонникам бирманского движения" в поддержку демократии, он попросил "оказать помощь освобождению бирманского народа от этой катастрофической и безнравственной системы". Находящийся в подполье лидер монашеского союза воззвал "ко всем шести миллиардам человек в мире, к тем, кто сочувствует страданиям бирманского народа": "пожалуйста, помогите нам освободиться от этой ужасной системы. Множество людей убито, заключено в тюрьмы, подверглось пыткам, сослано в трудовые лагеря. Поэтому я искренне прошу международное сообщество: сделайте что-нибудь, чтобы прекратить эти зверства. Мои шансы на выживание сейчас очень невелики. Но я не сдаюсь, я сделаю все, что в моих силах".

"Может, мне немного осталось, - дополнил он. – Будет еще хуже, если хунта реализует свою дорожную карту [проект конституционного правления], поскольку тогда она сможет остаться у власти навсегда – и для нас это станет планом систематического преследования. Как только они учредят свою конституцию, бирманский народ будет испытывать страдания целыми поколениями".

По данным Radio Free Asia , власти Бирмы арестовали 19 октября еще пять активистов оппозиции, участвовавших в организации сентябрьских протестов. Как сообщил скрывающийся в изгнании активист антиправительственного движения Ни Ни (Nyi Nyi), примерн о в час ночи в Янгоне были арестованы его мать, 56-летняя Дав Сан Сан Тин (Daw San San Tin) и еще четыре противника военного режима, находившиеся в оппозиции с 1988 года; всего три женщины – его мать, 35-летняя двоюродная сестра Ма Тхет Тхет Аун (Ma Thet Thet Aung), 20-летняя Ма Но Но (Ma Noe Noe), и двое мужчин – 43-летний Ко Кьяв Сва (Ko Kyaw Swa) и 47-летний Ко Ко Ги (Ko Ko Gyi).

Ко Ко Ги был вместе с другим диссидентом Хтай Кайве (Htay Kywe) во время ареста последнего 13 октября, однако Ко Ко Ги "сумел убежать". 8 октября власти едва не арестовали Тхет Тхет Аун и ее мужа Чит Ко Лина (Chit Ko Lin) возле рынка Мингалар в Янгоне, но Тхет Тхет Аун бежала и позже скрывалась. 17 октября военные власти арестовали ее мать и мать мужа. Куда именно хунта отправила арестованных, остается неизвестным.

МИД КНР сообщило 21 октября, что Китай обсудил напряженное положение в Судане и Мьянме с генеральным секретарем ООН Пан Ги-муном. Как отмечает Guardian , подробности телефонных переговоров между министром иностранных дел КНР Яном Цзечи и генеральным секретарем ООН, прошедших поздно вечером 20 октября, не раскрываются.

Китай не использует свое влияние на правительства Судана и Мьянмы, чтобы добиться прекращения крупных гуманитарных кризисов в этих двух странах. Некоторые правозащитные организации уже призвали в связи с таким поведением Китая к бойкоту Олимпийских игр 2008 года в Пекине. Китай является одним из самых близких союзников Судана, покупая две трети добываемой им нефти и снабжая его правительство оружием. Пекин неоднократно призывали оказать давление на Хартум, чтобы ускорить размещение миротворческих сил Африканского союза и ООН в регионе Дарфур. В ходе длящегося уже 4 года конфликта в Дарфуре погибло более 200 тысяч человек, а 2,5 млн покинули свои дома.

Китай настойчиво призывают также использовать свое влияние на правящую хунту Мьянмы, чтобы потребовать от военного режима продемонстрировать отказ от репрессий после вооруженного подавления мирных акций протеста, во главе которых стояли буддийские монахи.

Духовный лидер буддистов Далай-лама XIV прокомментировал ситуацию в буддийской Мьянме, где правительственные войска продолжают операцию против этнического меньшинства мусульман-рохинджа.

Выступая перед журналистами в Северной Индии, Далай-лама выразил сожаления по поводу продолжающегося насилия. Он заявил, что Будда непременно помог бы рохинджа. "Они должны помнить, что Будда в этих обстоятельствах определенно помог бы этим бедным мусульманам", - приводит слова Его Святейшества CNN . Далай-лама добавил, что скорбит из-за происходящего.

По последним данным, начиная с 25 августа, когда военные начали широкомасштабную операцию в ответ на нападения со стороны боевиков-рохинджа, провинцию Ракхайн покинули около 300 тысяч мусульман. Они бегут в Бангладеш, несмотря на то, что власти соседней страны не справляются с таким количеством беженцев. Всего в Мьянме проживало около 1,1 млн рохинджа. Власти отказывают им в предоставлении гражданства, а местные жители, как уверяют беженцы, всячески их притесняют.

В субботу, 9 сентября, представители "Армии спасения Аркан Рохинджа", организации самообороны, созданной в 2012 году при поддержке Саудовской Аравии, предложили правительству Мьянмы перемирие с целью разрешения гуманитарного кризиса. В Нейпьидо отвергли предложение, заявив, что "не ведут переговоры с террористами".

Тем временем власти Индии присоединились к мировой общественности с призывом к властям Мьянмы прекратить насилие. 9 сентября, спустя несколько дней после визита премьер-министра Индии Нарандры Моди в Мьянму, индийский МИД выступил с заявлением, в котором говорится об обеспокоенности ситуацией в штате Ракхайн. Нью-Дели просит Мьянму сосредоточиться на безопасности гражданского населения, сообщает NDTV .

Рохинджа считают себя коренным населением штата Ракхайн, но правительство Мьянмы отказывает им в гражданстве, называя их нелегальными иммигрантами из Бангладеш. В Мьянме, по данным статистики, до последних событий проживало около 800 тысяч представителей этого народа. По данным ООН, рохинджа - одно из самых преследуемых национальных меньшинств в мире. Многие рохинджа живут в лагерях беженцев в Бангладеш и районах, расположенных вдоль границы между Таиландом и Мьянмой.

Против гонений на рохинджа выступили российские мусульмане и лично лидер Чечни Рамзан Кадыров. Накануне он заявил, что беженцы-мусульмане из Мьянмы с 8 сентября начнут получать гуманитарную помощь от Регионального общественного фонда имени Героя России Ахмата Кадырова.

Также стало известно, что ООН выделила в четверг семь миллионов долларов на оказание срочной помощи беженцам из штата Ракхайн в Мьянме. Средства пойдут на улучшение условий проживания вынужденных переселенцев, укрывшихся на территории Бангладеш.