По завещанию Августа Тиберий стал наследником его состояния. Еще при жизни Августа он обладал частью его полномочий. Тем не менее, Тиберий первые дни после смерти Августа действовал очень осторожно. Сам он, по свидетельству Светония, говорил: «Я держу волка за уши». На заседании сената, на котором обсуждались его будущие полномочия, Тиберий пытался показать, что не желает власти. Этим он вызвал только насмешки сенаторов. Один из них крикнул: «Или пусть он правит, или пусть уходит!». Тиберий, в конце концов, сделал вид, что уступает воле сената. Сенат объявил Тиберия принцепсом и наделил его всеми полномочиями, которыми обладал Август. В дальнейшем власть от императора к его наследнику всегда передавалась таким образом: император назначал наследника состояния, а сенат утверждал его полномочия.

В самом начале правления Тиберия в римской армии, стоявшей на Рейне и Дунае, взбунтовались воины легионов. Легионеры требовали увеличения жалования и сокращения срока службы. Солдаты рейнско-германской армии требовали передачи императорской власти их командующему – Германику. Однако Германик категорически отказался от захвата власти и сумел подавить мятеж. Мятеж был подавлен и в дунайских легионах.

Первые годы правления Тиберий неуверенно чувствовал себя во главе римского государства и старался наладить сотрудничество с сенатом. Светоний пишет о начале его правления: «Он даже установил подобие свободы, сохранив за сенатом и должностными лицами их прежнее величие и власть». Он даже позволил подавать на него жалобы консулам. Но среди сенаторов, приближенных принцепса и членов императорской семьи существовало недовольство правлением Тиберия, плелись заговоры, шла борьба за власть. В сенате некоторые считали Тиберия недостойным той власти, которой обладал Август. Опасаясь за свою власть, Тиберий стал постепенно запускать механизм террора. Орудием террора при Тиберии стал старинный закон «об оскорблении величия». Первоначально он применялся по отношению к тем должностным лицам, которые своими действиями нанесли ущерб римскому государству и тем самым нанесли оскорбление величию римского народа. При Тиберии к ответственности по этому закону стали привлекаться даже те, кто хотя бы недостаточно неуважительно отзывался о личности принцепса. Первые случаи применения этого закона обошлись без жертв, обвиняемые были оправданы, но был создан опасный прецедент.

Опасной фигурой для Тиберия оставался Германик. Хотя сам Германик демонстрировал лояльность Тиберию, на него возлагали надежды политические противники императора. В течение пяти лет Германик командовал рейнскими легионами. Он совершил несколько экспедиций вглубь Германии, но Тиберий запретил ему продвигать римскую границу на север. Тиберий вызвал Германика в Рим и поручил ему новую миссию: Германик отправлялся на Восток как полномочный представитель императора, чтобы уладить дела восточных провинций и провести переговоры с парфянским царем. В Сирии Германик неожиданно тяжело заболел и умер (19 г.). В Риме упорно обвиняли в его смерти легата Сирии Пизона, который, якобы, отравил Германика по приказу Тиберия. Прах Германика был торжественно погребен в Риме в мавзолее Августа, а Пизон, чтобы избежать осуждения, покончил с собой. На Тиберии навсегда осталось пятно подозрения в виновности в смерти Германика. Это еще более подорвало авторитет Тиберия и усложнило его положение в роли главы государства. Злейшим противником Тиберия становится вдова Германика Агриппина. Она была родной внучкой Августа и, в отличие от Тиберия, в ее жилах и жилах ее детей текла священная кровь. После смерти Германика подлинными наследниками Августа честолюбивая Агриппина стала объявлять своих сыновей – Нерона, Друза и Гая Цезарей. Со своей стороны Тиберий старался укрепить положение в качестве наследников своего родного сына от первого брака, Друза Младшего, и внука – Тиберия Гемелла.

В роли защитника интересов императора в этот момент начинает выступать командующий преторианской гвардией (префект претория ) Луций Элий Сеян. Он усиливает преторианскую гвардию, подразделения преторианцев были стянуты в один лагерь на окраине Рима. По инициативе Сеяна был организован ряд судебных процессов против недоброжелателей Тиберия. Осужденные были казнены или покончили с собой. В результате принципат Тиберия приобретает черты военной диктатуры.

Неожиданным ударом для Тиберия становится внезапная смерть его сына Друза (23 г.). Тацит обвиняет в смерти Друза Младшего Сеяна, который, якобы, стал любовником его жены и отравил наследника императора, рассчитывая занять его место. Как бы то ни было, смерть Друза еще больше обострила отношения внутри императорской семьи. Тиберий стал еще более мрачным и подозрительным по отношению к сенату и своему окружению. Шансы сыновей Агриппины на наследование власти резко возрастали. Тиберий и Сеян ответили на это репрессиями против прежних друзей Германика и сторонников его семьи.

В 26 г. Тиберий, не выдержав царившей в Риме напряженной обстановки, покинул город и перенес свою постоянную резиденцию на остров Капри у берегов Италии. Здесь он безвыездно прожил 11 последних лет своей жизни. Сеян стал хозяином Рима и вторым лицом в государстве. Тиберий безгранично доверял Сеяну, особенно после того, как тот накрыл его своим телом во время обвала в одном из увеселительных гротов на Капри. Сеян беспрепятственно расправлялся со всеми, кто стоял на его пути к власти, оправдываясь тем, что защищает интересы императора. Рим погрузился в пучину террора.

В 29 г. был нанесен удар по Агриппине и двум ее старшим сыновьям – Нерону и Друзу. Они были обвинены в измене, заговоре и попытке переворота. Агриппина и Нерон были отправлены в ссылку. Нерон вскоре покончил с собой, а Агриппина умерла через несколько лет, не вынеся унижений и издевательств охраны. Друз был брошен в темницу и умер голодной смертью.

В 31 г. произошло неожиданное падение могущественного Сеяна. К сожалению, источники об этом событии фрагментарны и причины низвержения Сеяна неизвестны. Сеян был обвинен в письме Тиберием в измене, схвачен прямо в сенате и тут же казнен. Затем последовала жестокая расправа над сторонниками Сеяна и его семьей. Была казнена даже маленькая дочь Сеяна. После гибели Сеяна террор еще более усилился, доносы, судебные процессы по «оскорблению величия» и казни стали обычным явлением.

Единственным наследником Тиберия на этот момент оказался избежавший расправы младший сын Германика и Агриппины Гай Цезарь по прозвищу Калигула («Сапожок») Такое прозвище Гай Цезарь получил в детстве от солдат Германика за то, что носил маленькие солдатские доспехи, в том числе крохотные военные сапожки (caligae). Тиберий приблизил его к себе, возможно, по настоянию членов семьи и римской знати. Тогда же на должность префекта претория был назначен Суторий Макрон, человек темного происхождения, принимавший деятельное участие в расправе над Сеяном. Макрон стал верным союзником Гая Калигулы, рассчитывая занять в его правление второе место в государстве. По приказу Макрона его жена Энния стала любовницей молодого наследника и тот даже обещал жениться на ней.

Тиберию было уже за 70 лет и его здоровье стало резко ухудшаться. В марте 37 г. Тиберий тяжело заболел и его врач сообщил Макрону и Калигуле, что тот не проживет и двух дней. Макрон стал рассылать войскам и наместникам провинций сообщение о скором приходе нового императора. 16 марта Тиберий потерял сознание и Калигула тут же был представлен как новый принцепс. Внезапно Тиберий пришел в себя и тогда Макрон тайно задушил его.

Тиберий Клавдий Нерон, вошедший в историю под именем Тиберия, старший сын Ливии от первого брака, после усыновления его Августом стал именоваться Тиберий Юлий Цезарь; став императором, официально называл себя Тиберий Цезарь Август.

От природы Тиберий был неглуп, характер имел сдержанный и скрытный. Как пишет Дион Кассий, "это был человек со многими хорошими и многими плохими качествами, и когда он проявлял хорошие, то, казалось, что в нем нет ничего плохого, и наоборот".

Август играл судьбой Тиберия так же легко, как и судьбами всех своих родственников. Надумав женить его на своей дочери Юлии Старшей, Август не посчитался с тем, что Тиберий был очень привязан к своей жене Випсании Агриппине, от которой имел сына Друза Младшего и которая ждала второго ребенка. Тиберий подчинился приказу Августа, развелся с любимой женой и женился на ненавистной Юлии Старшей. Светоний пишет: "Для него это было безмерной душевной мукой - к Агриппине он питал глубокую сердечную привязанность. Юлия же своим нравом была ему противна - он помнил, что еще при первом муже она искала близости с ним, и об этом даже говорили повсюду".

Прожив некоторое время с Юлией Старшей, Тиберий в 6 году до н.э. покинул Рим и уехал на остров Родос, где провел в добровольном изгнании восемь лет. После разрыва с Юлией больше женат он не был. Август усыновил Тиберия только в 4 году, когда тому исполнилось уже 46 лет, и это был человек неприветливый, непроницаемый, надменный, лицемерный, хладнокровный и жестокий. В народе говорили, будто однажды после тайной беседы с Тиберием, когда тот ушел, спальники услышали слова Августа: "Бедный римский народ, в какие медленные челюсти он попадет. Небезызвестно и то, что Август открыто и не таясь осуждал жестокий нрав Тиберия, что не раз при его приближении он обрывал слишком веселый или легкомысленный разговор, что даже усыновить его он согласился только в угоду упорным просьбам жены и, может быть, только в тщеславной надежде, что при таком преемнике народ скорее пожалеет о нем".

После смерти Августа власть перешла Тиберию, которому было 55 лет. Тацит так характеризует нового императора: "Он был не хуже, а может быть, и лучше многих своих современников... Человек не гениальный, но прекрасный полководец, подозрительный, умный и властолюбивый политик, он был менее оригинален, чем Август, и более консервативен". Сразу после смерти Августа в силу проконсульского империя Тиберий дал пароль преторианцам, разослал приказы армии и окружил себя охраной. После этого сенат во главе с консулами, а за ним преторианцы, войска, народ и провинции принесли ему присягу. Теперь Тиберий мог легализовать свое положение.

17 сентября 14 года состоялось совещание сената. Светоний так пишет о начале правления Тиберия: "Он созвал сенат и обратился к нему с речью, но, словно не в силах превозмочь свою скорбь о скончавшемся Августе, воскликнул с рыданиями, что лучше бы ему не только голоса, но и жизни лишиться, и передал текст речи для прочтения своему сыну Друзу Младшему". Хотя Тиберий без колебаний вступил во власть и стал ею пользоваться, а также окружил себя вооруженной охраной (залогом и символом господства), на словах он долго отказывался от власти, разыгрывая самую бесстыдную комедию. То он с упреком говорил умоляющим друзьям, что они и не знают, какое это чудовище - власть, то он двусмысленными ответами и хитрой нерешительностью держал в напряженном неведении сенат, подступавший к нему с коленопреклоненными просьбами. Некоторые даже потеряли терпение, а кто-то среди общего шума воскликнул: "Пусть он правит или пусть уходит". Кто-то в лицо ему заявил, что иные медлят делать то, что обещали, а он медлит обещать то, что уже делает. Наконец, словно против воли, с горькими жалобами на тягостное рабство, возлагаемое им на себя, он принял власть. Но и тут он постарался внушить надежду, что когда-нибудь сложит с себя полномочия; вот его слова: "...до тех пор, пока вам не покажется, что пришло время дать отдых и моей старости".

Период с 14 по 23 год источники считают "либеральным периодом" правления Тиберия. В значительной степени это было так. Тиберий не закрепил свое положение и нуждался в поддержке сената. Вторым сдерживающим фактором была сложность династической ситуации. Официальным преемником принцепса был Германик, имеющий очень сильные позиции. Все знали, что Август любил его больше, чем Тиберия. Вокруг него группировалась сильная партия из "новых людей", в основном военных командиров. Отношения между Тиберием и партией Германика были сложными. Но 10 октября 19 года Германик умер от болезни. Делались предположения, что его отравил Пизон, аристократ, сподвижник Августа и враг Германика. Народ потребовал наказания убийцы. Было назначено слушание в сенате. Обвиняемый вернулся домой и заколол себя мечом, предварительно отправив письмо с сообщением о своей невиновности.

В 14 году Тиберий навсегда лишил народное собрание права выбора должностных лиц; это право он передал сенату. Примечательно, что в сильные протесты это не вылилось; народу гораздо больше не нравилась "скупость" Тиберия при зрелищах. Сенат раболепствовал перед Тиберием столь откровенно, что у того вошло в привычку, покидая здание сената, произносить по-гречески: "О люди, созданные для рабства!" Очевидно, даже ему, при всей его ненависти к гражданской свободе, внушало отвращение столь низменное раболепие. При Тиберии, по образному определению Тацита, "еще сохранялись следы умиравшей свободы".

Тиберий оставил сенату некоторую видимость его былого величия и иногда на заседаниях хранил молчание, не пользуясь правом принцепса заявить первым о своем мнении. Правда, сенаторы от такого "уважения к свободе" чувствовали себя еще хуже, ибо им трудно было догадаться, чего хочет скрытный император. Принцепс проявлял уважение к сенату: он входил без эскорта, вставал при консулах, не выступал первым, что часто воспринималось как лицемерие. При Тиберий сохранялось, а быть может, и усиливалось влияние старой высокопоставленной знати. Из 20 ординарных консулов 14-23 годов не было ни одного "нового" человека (5 консульств занимали члены правящей семьи, 9 - потомки республиканских нобилей, 6 - потомки семей, вошедших в нобилитет при Августе). Вероятно, именно опираясь на эти силы, принцепс мог доминировать в сенате.

Уже в первый период правления Тиберия усилился механизм подавления, который потом обрушился на неугодных принцепсу людей. Укрепляя свою власть в 21-22 годах, Тиберий построил на окраине Рима военный лагерь, в котором разместились все преторианские когорты - личные войска принцепса. В момент его прихода к власти гвардией командовали два префекта претория - Сей Страбон и его сын Сеян. Тиберий сделал Сея Страбона префектом Египта, и до 31 года вся власть над преторианцами концентрировалась в руках Сеяна. Одновременно разрабатывалась и юридическая основа репрессивного механизма - так называемый закон об оскорблении величия. Первым общим законом такого рода был закон Корнелия Суллы от 81 года до н.э., затем аналогичный закон принял Цезарь и, наконец, Август. Все эти законы, прежде всего, запрещали практику гражданских войн: организацию мятежа, убийство магистрата, измену и ряд других действий, таких как нанесение военного ущерба, должностные преступления типа самовольного набора войск и ведения войны, отказа передать провинцию преемнику и узурпацию обязанностей магистрата. В 15 году последовали первые процессы. Римского всадника Фаллания обвинили в том, что он принял в число почитателей Августа некоего мима Кассия, "человека, опозоренного телесным непотребством", а продавая сад, продал вместе с ними и статую Августа. Другого всадника Рубрия обвинили в "оскорблении имени Августа ложной клятвой", т. е., видимо, в нарушении клятвы, данной именем Августа. Действия обвиняемых явно не попадали под традиционный закон о величии, и хотя Тиберий снял с них обвинение, создавался прецедент для опасной практики, по которой любое оскорбление принцепса или действие, которое могли истолковать таким образом, попадало под действие этого закона.

В первые семь лет правления Тиберия процессов было немного, обычно они кончались снятием обвинения, но определенное изменение все же произошло. Закон начал карать не только реальную измену, но и слова, оккультную практику и прочие действия, относящиеся к принцепсу. Это изменение не касалось юридической стороны и происходило в основном на практике. Перспективы развития были довольно опасными, тем более что их стимулировали еще два фактора: политическая и личная борьба между сенаторами за положение, принявшая достаточно уродливые формы, и действия императорской власти по обеспечению своей безопасности. Тиберий не нес ответственности за все, совершаемое в силу закона об оскорблении величия, но главная ответственность за его развитие лежала именно на нем.

После смерти Германика для Тиберия создалась очень благоприятная династическая ситуация. Его главным и теперь уже бесспорным наследником являлся Друз, у которого к тому же родились близнецы - Германик и Тиберий Гемелл. В 23 году Германик Младший умер, но в лице Гемелла принцепс имел наследника в третьем поколении. С другой стороны, существовала довольно опасная помеха в лице трех сыновей Германика, которые были старше и тоже считались внуками принцепса. Первый из них, Нерон, в 20 году достиг совершеннолетия и получил право занимать все должности на пять лет раньше срока.

Первые шаги Тиберия после дела Пизона были направлены на создание особого положения Друза. В 21 году Тиберий и Друз стали консулами, принцепс надолго уехал в Кампанью, сделав сына своим заместителем. В 22 году Тиберий провел через сенат решение о предоставлении сыну трибунской власти. С 23 года произошел поворот в сторону усиления монархического элемента власти, репрессивного механизма и террора. Главным организатором террора по традиции считался префект претория Л. Элий Сеян. Едва ли правомерно считать, что всю ответственность за последующие драматические события нес Сеян, или же, наоборот, считать его простым орудием Тиберия, от которого избавились, когда он стал не нужен и потенциально опасен. Ситуация была несколько сложнее. Сеян, бесспорно, не являлся единственным инициатором террора и в значительной степени проводил линию принцепса, проявляя при этом не только исполнительность, но и изобретательность и инициативу. С другой стороны, он имел и свои интересы и поэтому убирал возможных конкурентов, а, в конечном счете, возможно, попытался убрать и хозяина.

Тацит считает, что именно Сеян был убийцей Друза. Сын Тиберия не любил префекта, уже явно претендовавшего на особое положение, и во время одной ссоры дал ему пощечину. Сеян отомстил, вступив в связь с женой Друза Ливиллой, и отравил Друза медленно действующим ядом. Тацит указывал, что все выяснилось только в 31 году, после казни Сеяна, через письмо его бывшей жены Аликаты, допросов слуг Друза, Ливилы Лигда и Эвдема. Несмотря на то, что версия отрицается многими современными исследователями, она вполне вероятна, хотя, конечно, как и всякая закулисная интрига, не до конца доказуема.

В любом случае, смерть Друза стала переломом. Сильный психологический удар и династическая нестабильность усилили мрачность и подозрительность Тиберия. С другой стороны, это привело к активизации партии Агриппины, сыновья которой стали реальными наследниками Тиберия. В свою очередь, принцепс боялся, что они оттесняют его внуков, и Сеян, увидев возможность для выдвижения, начал подстрекать его к действиям против семьи Германика. Многие "новые" люди, ранее группировавшиеся вокруг последнего, перешли к Сеяну, в котором видели нового сильного покровителя. Обстановка становилась все более нервозной, что привело к росту числа процессов, направленных против семьи Германика.

Еще ранее, в 26 году, Тиберий уехал на остров Капри, где и пробыл последние 11 лет своего правления. Причинами, вероятно, были общая усталость императора, страх перед заговорами, раздуваемый Сеяном, и возможность более тщательно готовить удары по своим будущим жертвам. Этот небольшой остров был собственностью Октавиана Августа, который построил там для себя скромную летнюю виллу. Тиберий построил еще одиннадцать роскошных вилл с дворцами. Постоянно переезжая с одной виллы на другую, император-затворник управлял оттуда Римской империей, предаваясь гнусному разврату и наводя ужас на всех. Неугодных ему лиц по его повелению сбрасывали в море с крутого скалистого берега у самой великолепной виллы Юпитера. Над знаменитым Голубым гротом находилась вилла Дамекута; сохранилось предание, что по тайному ходу в скале мрачный император спускался в украшенный мраморными статуями грот и купался в его водах.

С Капри были нанесены удары по семье Германика. Семья и "партия" Германика были разгромлены.

После отъезда Тиберия на Капри Сеян оказался вторым человеком в Империи - главным связующим звеном между принцепсом и окружающим миром. Доверие принцепса возросло после того, как Сеян спас его во время обвала в одном из гротов. Консулами на 31 год стали Тиберий и Сеян. Примечательно, что это было только третье консульство принцепса за все его правление, и, может быть, как в 17 году с Германиком и в 21 году с Друзом, он хотел подчеркнуть особое положение своего коллеги. Вокруг Сеяна собралась сильная группировка, в которой объединились многие бывшие сторонники Германика, враги Агриппины и деляторы. Префект завязал контакты с германскими войсками, наконец, он был очень популярен среди преторианцев.

Как раз в этот момент пика могущества Сеяна последовало внезапное падение. 18 октября 31 года он был внезапно обвинен Тиберием перед сенатом, схвачен и казнен, а на его сторонников обрушились репрессии, которые по масштабам превзошли даже расправу над семьей Германика.

День 18 октября был объявлен общественным праздником, и Тиберий, наконец, принял титул отца отечества. В Риме и провинциях появилось много надписей, посвященных providentia императора. 24 октября были казнены дети Сеяна, а еще через два дня - его бывшая жена Аликата, с которой Сеян развелся, планируя брак с Ливиллой. Аликата в предсмертном письме сообщила принцепсу подробности смерти Друза.

Тиберий стремился поддерживать и продолжать традиции Августа, всячески подчеркивая свою преемственность. Можно сказать, что принципат этого периода являлся принципатом Августа без Августа, и то, что в значительной степени политика Тиберия не удалась, показывает значение личной роли Августа в установлении и поддержании системы.

В политике в отношении Рима и Италии Тиберий продолжал романо- и италоцентристскую линию Августа. В отношении гражданства и либертов продолжалась та же политика, а данных о расширении гражданского коллектива нет. У власти остались республиканские и связанные с ними новые нобили.

В отношении города Рима Тиберий, как и Август, предпринял ряд мер для поддержания его благосостояния. В 27 году произошел пожар на Целии, а в 36 году - на Авентине. В обоих случаях император предпринял интенсивное восстановительное строительство, а в 36 году выделил 100 млн. сестерциев для покрытия ущерба. Очень популярным было сокращение в 19 году налога на продажу. Тиберий продолжал и финансовую политику Августа; главным изменением было ужесточение финансового контроля, что вызвало у древних авторов мнение о его "скупости". После смерти принцепс оставил в фиске огромный запас в 2,7 млн. сестерциев. Главными причинами этого успеха были: эффективная система провинциального управления, сокращение военных расходов, во многом вызванное мирной политикой, и режим экономии, сокращение расходов на зрелища, экономия на армии и аппарате, сокращение beneficia частным лицам, сделанные Августом. Именно за счет этих накоплений проводились эффективные меры для подъема экономики: борьба с пожарами, наводнениями, кризисами, снижение цен и налогов. Все данные говорят о том, что крупного роста внесенатского аппарата императора не происходило, а сенатская часть его аппарата оставалась без изменения Пожалуй, единственным важным преобразованием явился рост значения должности префекта претория. Сеян, а затем Макрон превратились в главных функционеров императора и его фактических заместителей.

Общая ситуация в провинциях оставалась стабильной. Тацит хвалит стиль управления Тиберия, а Дион Кассий и Светоний, а также Иосиф Флавий сообщают, видимо, подлинную фразу Тиберия о том, что он хочет, чтобы "его овец стригли, а не сдирали с них шкуру". Разумная налоговая политика в сочетании с необходимыми послаблениями и материальной помощью тоже давала свои плоды.

Принцепс довольно эффективно боролся с коррупцией, и за время его правления состоялось много процессов о вымогательствах, что показывает не только коррупцию, но и борьбу с ней. Примечательно, что крупные должностные преступления наместников и грабеж провинций стали проходить не только по делам о вымогательствах, но и как оскорбление величия. Из круга Тиберия вышло много способных администраторов - Л. Вителлий, Юний Блез, Корнелий Долабелла, Поппей Сабин, Л. Апроний. Тиберий также практиковал длительное нахождение способных наместников на постах. Тем не менее, в период правления Тиберия уже заметно и немалое количество проявлений недовольства провинциалов. Часто оно шло по легальным каналам, когда последние жаловались на наместников и добивались их осуждения. Вместе с тем были и открытые выступления, обычно вызванные налогами, а иногда, видимо, связанные и с законом об оскорблении.

В основном, крупные восстания происходили в малороманизированных районах (Фракия, Нумидия), однако в 21 году произошло восстание в Галлии. О расширении границ Римской империи Тиберий серьезно не думал и от активной завоевательной политики отказался. Пожалуй, одним из главных достижений во внешней политике Тиберия было завершение проведенного Августом закрепления рейнской и дунайской границ. На последней сохранялось спокойствие все время принципата Тиберия, а на Рейне, в самом начале его правления, Германик начал решительную атаку, планируя покорение земель между Рейном и Эльбой.

В сфере религии Тиберий продолжал политику Августа. В какой-то степени сдерживание неримских религиозных течений стало даже более жестким. Примечательно, что, в основном, эти действия проходили через сенат, выступавший в качестве хранителя полисной традиции. В 16 году из Рима были изгнаны маги и астрологи, а двое из них были казнены. В 19 году сенат принял постановление против иудейских и египетских культов, а 4 000 вольноотпущенников, адептов этих культов, были посланы в Сардинию для борьбы с разбоями. В 22-23 годах сенат сократил право асилии в греческих храмах. В плане религиозного оформления власти Тиберий был менее активен, чем Август, однако продолжал воздвигать храмы в провинциях. В 23 году в Малой Азии был построен храм "Тиберию, его матери и сенату", а в 24 году аналогичный храм появился в дальней Испании.

Информация источников о последних годах правления Тиберия содержит сведения о бесконечных процессах, жутких оргиях принцепса на Капри и постепенной передаче власти Гаю. Период "либерализма" закончился, принцепс усилил деспотический курс. В условиях постоянного террора сенат в основном разбирал дела об оскорблении величия, Тиберий вел себя как хозяин, а сенат был настолько запуган террором, что выполнял все его приказы После дела Сеяна Тиберий был в сильной депрессии. Сеян долго пользовался его доверием, и теперь принцепс был настолько потрясен случившимся и боялся заговоров, что девять месяцев практически ни с кем не общался и не решался выйти из виллы.

Число процессов резко возросло. Мы знаем о 52 процессах 31-37 годов. Они становятся более жестокими: 16 обвиняемых были казнены, 11 покончили с собой и только 4 оправдали. Террор последних лет Тиберия значительно превзошел террор при Сеяне. Пиком его стали 31 и 32 года. Тацит упоминает только 4 процесса в 31 году, но их небольшое число вызвано утратой основной части текста. В 32 году произошли 17 процессов, в 33 году - 12. Были уничтожены многие сторонники бывшего префекта. Наконец, в Гемониях принцепс устроил избиение всех оставшихся заключенных, обвиненных по делу Сеяна. Светоний сообщает, что многие кончали с собой, а другие подвергались пыткам. Кроме того, принцепс добил семью Германика, оставив в живых только Гая. В 32 году от голода умер Друз, а в 33 году умерла Агриппина, обращение с которой становилось все более жестоким. Во время процесса умер или покончил с собой Азиний Галл. Обстановка была такова, что даже Кокцей Нерва, проведший все годы пребывания Тиберия на Капри рядом с принцепсом, умертвил себя голодом. После 33 года волна процессов спала, но их общее число оставалось достаточно высоким: в 35 году состоялись 4, в 36 году - 3, а в 37 - 5 процессов.

Наследниками Тиберия остались его внуки, сын Германика Гай и сын Друза Тиберий Гемелл. Оба были для него нежелательны. Гай происходил из уничтоженной принцепсом семьи Германика, и Тиберий не мог ему доверять, а когда стало известно о связи Ливиллы с Сеяном, принцепс вполне мог сомневаться в законности рождения Гемелла. Матери обоих, Агриппина и Ливилла, были жертвами террора Тиберия. Видимо, из-за этого император так и не смог сделать выбор и не особенно заботился об обеспечении их власти. Кроме того, и Гай, и Тиберий Гемелл были еще слишком молоды.

В 33 году Гай стал квестором и, как ранее внуки Августа, Тиберий и Друз, получил право занимать все должности на 5 лет раньше положенного срока В 35 году Тиберий написал завещание, по которому Гай и Гемелл становились равноправными наследниками имущества принцепса. Как раз в это время Гай начал подготовку к борьбе за власть.

Сын Германика нашел могущественного союзника в лице Макрона, который понимал, что жить Тиберию осталось недолго, и начал завоевывать доверие нового хозяина.

Жена Макрона Энния по приказу мужа стала любовницей Гая, и тот даже обещал на ней жениться. В начале 37 года Тиберий заболел, и к марту состояние его было так плохо, что врач Харикл заверил Гая и Макрона, что император не проживет и двух дней. Оба стали рассылать послания войскам и наместникам. 6 марта 37 года с Тиберием случился обморок. Решив, что он умер, Гай собрал своих сторонников и был готов провозгласить себя императором. В это время принцепс пришел в себя. Гай и его окружение были в панике, но Макрон приказал задушить больного Тиберия. Тацит, сохранивший эти слова для истории, добавляет: "Так обернулись для него казнью его собственные злодейства и мерзости". И недаром мудрейший из мудрых, Сократ, имел обыкновение говорить, что если бы удалось заглянуть в душу тиранов, то нам представилось бы зрелище ран и язв, ибо как бичи разрывают тела, так жестокость, любострастие и злобные помыслы раздирают душу И действительно, ни единовластие, ни уединение не оградили Тиберия от душевных терзаний и мучений, в которых он сам признался.

Тиберий умер в 37 году в возрасте семидесяти восьми лет. Обожествлен он не был.

иберий, пасынок , принадлежал к древнему патрицианскому роду Клавдиев. Отец его, Нерон Старший, в александрийскую войну был квестором Гая Цезаря и, начальствуя над флотом, много способствовал его победе. В перузианскую войну он сражался на стороне Луция Антония и после поражения бежал сначала к Помпею в Сицилию, а потом к Антонию - в Ахайю. При заключении всеобщего мира он вернулся в Рим и здесь по требованию уступил ему свою жену, Ливию Друзиллу, которая к этому времени уже родила сына Тиберия и была беременна вторым ребенком. Вскоре после этого Нерон Старший скончался.

Младенчество и детство Тиберия были тяжелыми и неспокойными, так как он повсюду сопровождал родителей в их бегстве. Много раз в это время жизнь его была на волосок от смерти. Но когда мать его стала женой , положение его резко переменилась. Военную службу он начал в 26 г. до Р.Х. во время кантабрийского похода, где он был войсковым трибуном, а гражданскую - в 23 г. до Р.Х., когда он в присутствии Августа в нескольких процессах защищал царя Архелая, жителей Тралл и жителей Фессалии и привлек к суду Фанния Цепиона, который с Варроном Муреной составил заговор против , и добился его осуждения за оскорбление величества. В том же году он был избран квестором.

В 20 г. до Р.Х. Тиберий возглавлял поход римских войск на восток, вернул армянское царство Тиграну и в своем лагере, перед трибуной военачальника, возложил на него диадему. Претуру он получил в 16 г. до Р.Х. После нее около года управлял Косматой Галлией, неспокойной из-за раздоров вождей и набегов варваров, а в 15 г. до Р.Х. вел войну в Иллирии с винделиками и ретами. Консулом Тиберий впервые стал в 13 г. до Р.Х.

Первый раз он женился на Агриппине, дочери Марка Агриппы. Но хотя они жили в согласии и она уже родила ему сына Друза и была беременна во второй раз, ему было велено в 11 г. до Р.Х. дать ей развод и немедленно вступить в брак с Юлией, дочерью Августа. Дня него это было безмерной душевною мукой; к Агриппине он питал глубокую сердечную привязанность. Юлия же своим нравом была ему противна - он помнил, что еще при первом муже она искала близости с ним, и об этом даже говорили повсюду. Об Агриппине он тосковал и после развода; и когда один только раз случилось ему ее встретить, он проводил ее таким взглядом, долгим и полным слез, что были приняты меры, чтобы она больше никогда не попадалась ему на глаза. С Юлией он поначалу жил в ладу и отвечал ей любовью, но потом стал все больше от нее отстраняться; а после того, как не стало сына, который был залогом их союза, он даже спал отдельно. Сын этот родился в Аквилее и умер еще младенцем.

В 9 г. до Р.Х. Тиберий вел войну в Паннонии и покорил бревков и долматов. За этот поход ему присуждена была овация. В следующем году ему пришлось воевать в Германии. Пишут, что он захватил в плен 40 000 германцев, поселил их в Галлии возле Рейна и вступил в Рим триумфатором. В 6 г. до Р.Х. ему на пять лет была вручена трибунская власть.

Но среди этих успехов, в расцвете лет и сил, он неожиданно решил отойти от дел и удалиться как можно дальше. Быть может, его толкнуло на это отношение к жене, которую он не мог ни обвинить, ни отвергнуть, но и не мог больше терпеть; быть может - желание не возбуждать неприязни к себе в Риме и своим удалением укрепить свое влияние. Ни просьбы матери, умолявшей его остаться, ни жалобы отчима в сенате на то, что он его покидает, не поколебали его; встретив еше более решительное сопротивление, он на четыре дня отказался от пищи.

Добившись наконец позволения уехать, он тотчас отправился в Остию, оставив в Риме жену и сына, не сказав ни слова никому из провожавших и лишь с немногими поцеловавшись на прощание. Из Остии он поплыл вдоль берега Кампании. Здесь он задержался было при известии о нездоровье Августа; но так как пошли слухи, будто он ожидает, не сбудутся ли самые смелые его надежды, он пустился в море почти что в самую бурю и достиг, наконец, Родоса. Красота и здоровый воздух этого острова привлекли его еще тогда, когда он бросил здесь якорь на пути из Армении.

Здесь он стал жить как простой гражданин, довольствуясь скромным домом и немногим более просторной виллой. Без ликтора и без рассыльного он то и дело прогуливался по гимнасию и с местными греками общался почти как равный. Он был постоянным посетителем философских школ и чтений.

Во 2 г. до Р.Х. он узнал, что Юлия, жена его, осуждена за разврат и прелюбодеяние, и что Август от его имени дал ей развод. Он был рад этому известию, но все же почел своим долгом, сколько мог, заступиться перед отчим за дочь в своих неоднократных письмах. В следующем году истек срок трибунских полномочий Тиберия, и он подумал о том, чтобы возвратиться в Рим и навестить своих родственников. Однако от имени Августа ему было объявлено, чтобы он оставил всякую заботу о тех, кого с такой охотой покинул. Теперь он уже вынужден был оставаться на Родосе против воли. Тиберий удалился в глубь острова, забросил обычные упражнения с конем и оружием, отказался от отеческой одежды, надел греческий плащ и сандалии и в таком виде прожил почти два года, с каждым годом все более презираемый и ненавидимый.

Август разрешил ему вернуться только во 2 г. при условии, что он не будет принимать никакого участия в государственных делах. Тиберий поселился в садах Мецената, предался полному покою и занимался только частными делами. Но не прошло и трех лет, как Гай и Луций, внуки Августа, которым он предполагал передать власть, скончались. Тогда в 4 г. Август усыновил Тиберия вместе с братом умерших, Марком Агриппой, но предварительно Тиберий должен был усыновить своего племянника Германика.

С этих пор ничего не было упущено для возвышения Тиберия - в особенности после отлучения и ссылки Агриппы, когда он заведомо остался единственным наследником. Сразу после усыновления он вновь получил трибунскую власть на пять лет и ему было поручено умиротворение Германии. Три года Тиберий усмирял херусков и хавков, укреплял границы по Эльбе и боролся против Маробода. В 6 г. пришла весть об отпадении Иллирии и восстании в Паннонии и Далматии. Ему была доверена и эта война, - самая тяжелая из внешних войн римлян после Пуннической. С пятнадцатью легионами и равным количеством вспомогательных войск Тиберию пришлось воевать три года при величайших трудностях всякого рода и крайнем недостатке продовольствия. Его не раз отзывали, но он упорно продолжал войну, опасаясь, что сильный и близкий враг, встретив добровольную уступку, перейдет в нападение. И за это упорство он был щедро вознагражден: весь Иллирик, что простирается от Италии и Норика до Фракии и Македонии и от Дуная до Адриатического моря, он подчинил и привел к покорности.

Обстоятельства придали еще большее значение этой победе. Как раз около этого времени в Германии погиб Квинтилий Вар с тремя легионами, и никто не сомневался, что победители-германцы соединились бы с паннонцами, если бы перед этим не был покорен Иллирик. Поэтому Тиберию был назначен триумф и многие другие почести.

В 10 г. Тиберий вновь отправился в Германию. Он знал, что виной поражения Вара была опрометчивость и беззаботность полководца. Поэтому он проявил необычайную бдительность, готовясь к переходу через Рейн, и сам, стоя на переправе, проверял каждую повозку, нет ли в ней чего сверх положенного и необходимого. А за Рейном вел он такую жизнь, что ел, сидя на голой траве, и спал часто без палатки. Порядок в войске он поддерживал с величайшей строгостью, восстановив старые способы порицаний и наказаний. При всем этом в сражения он вступал часто и охотно и в конце концов добился успеха. Вернувшись в 12 г. в Рим, Тиберий справил свой паннонийский триумф.

В 13 г. консулы внесли закон, чтобы Тиберий совместно с Августом управлял провинциями и производил перепись. Он совершил пятилетнее жертвоприношение и отправился в Иллирик, но с дороги тотчас был вызван обратно к умирающему отцу. Августа он застал уже без сил, но еще живого, и целый день оставался с ним наедине.

Кончину Августа он держал в тайне до тех пор, пока не был умерщвлен молодой Агриппа. Его убил приставленный к нему для охраны войсковой трибун, получив об этом письменный приказ. Неизвестно, оставил ли этот приказ умирающий Август или же от его имени продиктовала Ливия с ведома или без ведома Тиберия. Сам Тиберий, когда трибун доложил ему, что приказ исполнен, заявил, что такого приказа он не давал.

Хотя он без колебания решился тотчас принять верховную власть и уже окружил себя вооруженной стражей, залогом и знаком господства, однако на словах он долго отказывался от власти, разыгрывая самую бесстыдную комедию: то он с упреком говорил умоляющим друзьям, что они и не знают, какое это чудовище - власть, то двусмысленными ответами и показной нерешительностью держал в напряженном неведении сенат, подступавший к нему с коленопреклоненными просьбами. Некоторые даже потеряли терпение: кто-то среди общего шума воскликнул: "Пусть он правит или пусть он уходит!"; кто-то в лицо ему заявил, что иные медлят делать то, что обещали, а он медлит обещать то, что уже делает. Наконец, словно против воли, с горькими жалобами на тягостное рабство, возлагаемое им на себя, он принял власть. Причиной его колебаний был страх перед опасностями, угрожавшими ему со всех сторон: в войсках вспыхнули сразу два мятежа, в Иллирике и Германии. Оба войска предъявили много чрезвычайных требований, а германские войска не желали даже признать правителя, не ими поставленного, и всеми силами побуждали к власти начальствовавшего над ними Германика, несмотря на его решительный отказ. Именно этой опасности больше всего боялся Тиберий.

После прекращения мятежей, избавившись наконец от страха, он поначалу повел себя как примерный. Из множества высочайших почестей принял он лишь немногие и скромные. Даже имя Августа, полученное им по наследству, он употреблял только в письмах к царям и правителям. Консульство с этих пор он принимал только три раза. Угодливость была ему так противна, что он не подпускал к своим носилкам никого из сенаторов ни для приветствия, ни по делам. Даже когда в разговоре или в пространной речи он слышал лесть, то немедленно обрывал говорящего, бранил его и тут же поправлял. Когда кто-то обратился к нему "государь", он тотчас объявил, чтобы более так его не оскорбляли. Но и непочтительность, и злословие, и оскорбительные о нем стишки он переносил терпеливо и стойко, с гордостью заявляя, что в свободном государстве должны быть свободными и мысль, и язык.

Сенаторам и должностным лицам он сохранил прежнее величие и власть. Не было такого дела, малого или большого, государственного или частного, о котором бы он не доложил сенату. И остальные дела вел он всегда обычным порядком через должностных лиц. Консулы пользовались таким почтением, что сам Тиберий неизменно вставал перед ними и всегда уступал дорогу.

Но постепенно он дал почувствовать в себе правителя. Его природная угрюмость и врожденная жестокость стали проявляться все чаще и чаще. Поначалу он действовал с оглядкой на закон и общественное мнение, но потом, преисполнившись презрением к людям, дал полную власть своим тайным порокам. В 15 г. было положено начало процессам о так называемом оскорблении величества. Этот старый закон при Августе почти не применялся. Когда же Тиберия спросили, привлекать ли к суду провинившихся по этому закону, он ответил: "Законы должны исполняться", - и их начали исполнять с крайней жестокостью. Кто-то снял голову со статуи Августа, чтобы заменить ее на другую; дело пошло в сенат и, ввиду возникших сомнений, расследовалось под пыткой. Понемногу дошло до того, что смертным преступлением стало считаться, если кто-нибудь перед статуей Августа бил раба или переодевался, если приносил монету или кольцо с изображением Августа в отхожее место или в публичный дом, если без похвалы отзывался о каком-нибудь его слове или деле. Не менее суров оказался Тиберий к близким. К обоим своим сыновьям - и к родному Друзу, и к приемному Германику - он никогда не испытывал отеческой любви. Германик внушал ему зависть и страх, так как пользовался огромной любовью народа. Поэтому он всячески старался унизить его славнейшие деяния, объявляя их бесполезными, а самые блистательные победы осуждал как пагубные для государства. В 19 г. Германик внезапно скончался в Сирии, и полагали даже, что Тиберий был виновником его гибели, отдав тайный приказ отравить сына, что и было исполнено наместником Сирии Пизоном. Не успокоившись на этом, Тиберий перенес в дальнейшем свою ненависть на всю семью Германика.

Собственный сын Друз был противен ему своими пороками, так как жил легкомысленно и распущенно. Когда он умер в 23 г. (как выяснилось позже, отравленный собственной женой и ее любовником Сеяном, префектом преторианцев), это не вызвало в Тиберий никакой скорби: чуть ли не сразу после похорон он вернулся к обычным делам, запретив продолжительный траур. Посланники из Иллиона принесли ему соболезнование немного позже других, - а он, словно горе уже было забыто, насмешливо ответил, что и он в свой черед им сочувствует: ведь они лишились лучшего своего согражданина Гектора.

В 26 г. Тиберий решил поселиться вдали от Рима. Сообщают, что его изгнало из столицы властолюбие его матери Ливии, которую он не желал признавать своей соправительницей и от притязаний которой не мог избавиться, ведь сама власть досталась ему через нее: достоверно известно было, что Август подумывал передать принципат Германику, и только после многих просьб жены сдался на ее уговоры и усыновил Тиберия. Этим и попрекала постоянно Ливия сына, требуя от него благодарности. С тех пор Тиберий больше никогда не возвращался в Рим.

Поначалу он искал уединения в Кампании, а в 27 г. переехал на Капри - остров привлекал его прежде всего тем, что высадиться на него можно было в одном лишь небольшом месте, а с остальных сторон он был окружен высочайшими скалами и глубинами моря. Правда, народ неотступными просьбами тотчас добился его возвращения, так как произошло несчастье в Фиденах: на гладиаторских играх обрушился амфитеатр, и больше двадцати тысяч человек погибло. Тиберий переехал на материк и всем позволил приходить к нему. Удовлетворив всех просителей, он вернулся на остров и окончательно оставил все государственные дела. Более он не пополнял декурии всадников, не назначал ни префектов, ни войсковых трибунов, не сменял наместников в провинциях; Испания и Сирия несколько лет оставались без консульских легатов, Армению захватили парфяне, Мезию - дакийцы и сарматы. Галлию опустошали германцы - но он не обращал на это внимания, к великому позору и не меньшему урону для государства.

В распоряжении Тиберия находилось двенадцать вилл с дворцами, каждая из которых имела свое название; и насколько прежде он был поглощен заботами о государстве, настолько теперь предался тайному любострастию и низменной праздности. Он завел особые постельные комнаты, гнезда потаенного разврата. Собранные толпами отовсюду девочки и мальчики наперебой совокуплялись перед ним по трое, возбуждая этим зрелищем его угасающую похоть. Спальни, расположенные тут и там, он украсил картинами и статуями самого непристойного свойства и разложил в них книги Элефантиды, чтобы всякий в своих трудах имел под рукою предписанный образец. Даже в лесах и рощах он повсюду устроил Венерины местечки, где в гротах и между скал молодые люди обоего пола предо всеми изображали фавнов и нимф. Он завел также мальчиков самого нежного возраста, которых называл своими рыбками и с которыми забавлялся в постели. К похоти такого рода он был склонен и от природы, и от старости. Поэтому отказанную ему по завещанию картину Паррасия, изображавшую совокупление Мелеагра и Атланты, он не только принял, но и поставил в своей спальне. Говорят, даже при жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, несшего кадильницу, что не смог устоять, и после обряда чуть ли не тут же отвел его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флейтиета; но когда они после этого стали попрекать друг друга бесчестием, он велел перебить им колени. Измывался он и над женщинами, даже самыми знатными.

29 г. оказался роковым для многих близких Тиберия. Прежде всего скончалась Ливия, его мать, с которой он уже много лет был в ссоре. Тиберий начал удаляться от нее сразу после принятия власти, а открыто порвал после того, как она, в порыве досады на его неблагодарность, огласила некоторые древние письма Августа, где тот жаловался на жестокость и упрямство Тиберия. Он безмерно был оскорблен тем, что эти письма хранились так долго и были обращены против него так злостно. За все три года от его отъезда и до ее кончины он виделся с нею только один раз. Он и потом не посетил ее, когда она заболела, и заставил напрасно ждать себя, когда она умерла, так что тело ее было погребено лишь много дней спустя, уже разлагающееся и гниющее. Обожествление ее он запретил, а завещание объявил недействительным, со всеми же друзьями и близкими расправился очень скоро.

Вслед за тем наступила пора безграничного и беспощадного самовластия. При жизни Ливии все же существовало какое-то прибежище для преследуемых, так как Тиберий издавна привык оказывать послушание матери, да и Сеян, его злой гений и наушник, не осмеливался возвышаться над авторитетом его родительницы; теперь же оба они понеслись, словно освободившись от узды, и напустились на вдову Германика Агриппину и сына ее Нерона. Тиберий никогда не любил ее, но поневоле скрывал свои чувства, так как народ перенес на нее и ее детей ту любовь, которую всегда питал к Германику. Сеян усиленно раздувал эту неприязнь. Он подослал к ней мнимых доброжелателей, дабы те под личиною дружбы предупредили ее, что для нее изготовлен яд и что ей следует избегать яств, предлагаемых ей у свекра. И вот, когда Агриппине пришлось возлежать за столом возле принцепса, она хмурая и молчаливая, не притронулась ни к одному кушанью. Это заметил Тиберий; случайно или, быть может, желая ее испытать, он похвалил поставленные перед ним плоды и собственноручно протянул их невестке. Это еще больше усилило подозрения Агриппины, и она, не отведав плодов, передала их рабам.

После этого Тиберий даже не приглашал ее к столу, оскорбленный тем, что его обвиняют в отравлении. Несколько лет Агриппина жила в опале, покинутая всеми друзьями. Наконец, возведя на нее клевету, будто она хотела искать спасения то ли у статуи Августа, то ли у войска, Тиберий сослал ее на остров Пандатерию, а когда она стала роптать, ей побоями выхлестнули глаза. Агриппина решила умереть от голода, но ей насильно раскрывали рот и вкладывали пищу. И даже когда она, упорствуя, погибла, Тиберий продолжал ее злобно преследовать: самый день ее рождения отныне велел он считать несчастливым. Двоих сыновей Агриппины - Нерона и Друза - объявили врагами отечества и умертвили голодом.

Впрочем, и Сеян не смог воспользоваться плодами своего вероломства. В 31 г., уже подозревая его в кознях против себя, Тиберий под предлогом консульства удалил Сеяна с Капри. Потом Антония, вдова его брата Друза, донесла Тиберию, что Сеян готовит заговор, собираясь с помощью преторианцев лишить его власти. Тиберий велел схватить префекта и казнить. В ходе следствия открылись многие злодеяния Сеяна, в том числе и то, что по его приказу отравлен был Друз, сын Тиберия. После этого Тиберий стал особенно свиреп и показал свое истинное лицо. Дня не проходило без казни, будь то праздник или заповедный день. Со многими вместе осуждались дети и дети их детей. Родственникам казненных запрещено было их оплакивать. Обвинителям, а часто и свидетелям назначались любые награды. Никакому доносу не отказывали в доверии. Всякое преступление считалось уголовным, даже несколько невинных слов. Трупы казненных бросали в Тибр. Девственниц старинный обычай запрещал убивать удавкой - поэтому несовершеннолетних девочек перед казнью растлевал палач. Многих пытали и казнили на Капри, а потом сбрасывали трупы с высокой скалы в море. Тиберий даже придумал новый способ пытки: людей поили допьяна чистым вином, а затем им неожиданно перевязывали члены, и они изнывали от режущей перевязки и от задержания мочи.

Незадолго до смерти он отправился в Рим, но, завидев издали его стены, приказал повернуть обратно, так и не заехав в город. Он торопился обратно на Капри, но в Астуре занемог. Немного оправившись, он доехал до Мизена и тут слег окончательно. Когда окружающие решили, что дыхание Тиберия пресеклось и стали поздравлять , последнего оставшегося в живых сына Германика и его наследника, вдруг сообщили, что Тиберий открыл глаза, к нему возвратился голос и он просит принести ему пищи. Всех эта новость повергла в трепет, но префект преторианцев Макрон, не утративший самообладания, приказал удушить старика, набросив на него ворох одежды. Таков был конец Тиберия на семьдесят восьмом году жизни.

Tiberius Claudius Nero

Правиле 14 г. н. э. до смерти под именем Tiberius Caesar Augustus.

После смерти не был причислен к сонму богов

Ему было 55 лет, когда он стал императором. Это был высокий мужчина крепкого телосложения, с правильными, резкими, типично римскими чертами лица; лицо это, впрочем, иногда портили прыщи. Густые длинные волосы спадали до плеч, закрывая шею. Тиберий отличался большой физической силой и превосходным здоровьем; за время правления он ни разу не обращался к врачам, - может быть, еще и потому, что презирал их. Сдержанный, высокомерный и замкнутый, он неохотно вступал в общение даже с близкими людьми. В то же время его выступления в сенате были блистательны, ибо образование он получил хорошее и живо интересовался литературой. Скрытность характера и недоверие к людям, заложенные природой, еще более усугубились за время пребывания Тиберия в императорском окружении - жизнь преподносила жестокие уроки один за другим.

Большой опыт политика и военачальника приобрел Тиберий благодаря Августу и его советникам, а к своим обязанностям всегда относился серьезно.

Таким был человек, признанный Августом сыном и объявленный наследником и преемником власти. Еще при жизни Августа Тиберию было отдано руководство армией и присвоено звание народного трибуна. К тому же именно Тиберию оставил цезарь большую часть своего личного состояния.

Однако формальная сторона дела представлялась не столь очевидной. Римское государство вроде бы оставалось республикой. Не существовало, да и не могло существовать никаких правовых обоснований выдвижения главы государства, еще не успели появиться традиции передачи власти. Да и обязательно ли ее передавать? Почему бы не вернуться к прежней форме государственного строя, когда правил сенат и избираемые им на каждый год два консула, а власть на местах осуществляли коллективные органы свободных граждан?

Август скончался 19 августа, Тиберий же до 17 сентября медлил с формальным принятием титула императора. В ответ на просьбы сенаторов и друзей он отделывался уклончивыми восклицаниями: «Да представляете ли вы себе, что за бестия эта власть?» А когда, наконец, счел нужным уступить уговорам и мольбам, заявил: «Злое и тяжкое ярмо возлагаете вы на меня. Оставляю за собой надежду, что смогу его сбросить, когда вы сочтете нужным дать покой старости».

Историки древности с их недоброжелательным отношением к Тиберию называют подобные высказывания чистой воды лицедейством. Однако, заявляя это, они уже знают о трагедии на закате мрачного Тибериевого правления. А в тот момент слова Тиберия вполне могли быть искренними, идущими от сердца. Человек неглупый и наблюдательный, Тиберий не мог не понимать, какие опасности таит в себе неограниченная власть, как легко поддаться ее сладкой отраве.

Справедливости ради следует признать, что начало правления Тиберия было спокойным и даже в чем-то образцовым. Правда, сразу же после смерти Августа был убит Агриппа Постум, единственный оставшийся в живых внук покойного императора, многие годы пребывавший в заточении на небольшом отдаленном острове. По чьему приказу лишили жизни молодого человека? Точно не знали, но соглашались: сделано это в интересах государства… Через несколько месяцев умерла Юлия, мать Агриппы. Говорили - с голоду. Ее держали в заточении в местечке Регий. Ходили слухи, что Тиберий лишил ее всяких средств к существованию - ее, единственную дочь Августа, свою бывшую жену! Он ненавидел эту женщину, возможно, не без причины. Впрочем, все это - дела семейные.

Для государства значительно более важные последствия мог иметь бунт легионов на Рейне и в Паннонии. Солдаты требовали выплаты жалованья, однако главная цель восставших - сделать императором своего обожаемого вождя Германика, талантливого военачальника, у которого были все права претендовать на императорскую власть, так как Тиберий официально признал его своим приемным сыном. К счастью, благоразумие самого Германика и умелые действия Друза, родного сына Тиберия, помогли довольно быстро этот бунт погасить. Германик остался во главе армии и три года подряд выводил свои легионы за Рейн, чтобы нагнать страху на германские племена. В 17 году по приказу Тиберия Германик покинул северные пределы империи. В Риме ему был устроен триумф, а затем его отправили на Восток. Талантливый вождь, Германик и здесь действовал успешно: укрепил позиции Рима в Армении и присоединил к империи две области Малой Азии - Каппадокию и Коммагену на берегах Евфрата.

Этим, собственно, и ограничилось завоевание новых земель в правление Тиберия. Он твердо придерживался советов Августа не увеличивать более империю и ограничился тем, что укрепил границы по Рейну и Евфрату, подавил восстания в Галлии и Африке, расширил римское влияние во Фракии (современной Болгарии).

Сам Тиберий поначалу ни на шаг не удалялся из Рима, и вообще, после того как стал императором, не выезжал за пределы Италии. Во многом он был верным продолжателем дела Августа и даже, пожалуй, превзошел его в скромности, точнее, в соблюдении ее видимости. Он никогда не именовал себя «императором», не принял звания pater patriae, что значит «Отец отечества», не согласился на переименование месяца сентября в Tiberius . Не жаловал подхалимов, снисходительно относился к шуточкам в свой адрес, не уставая повторять, что в свободной стране должны быть свободны и языки, и мысли.

По отношению к сенату Тиберий проявлял удивительную лояльность, позволяя на заседаниях высказывать мнения, противоречащие императорским, и даже голосовать против его собственных предложений. Объявив, что хороший государь - слуга всех граждан, Тиберий и впрямь столь же терпимо, как к патрициям, относился и к простым гражданам империи, и даже к жителям провинций. Цезарь не согласился на повышение налога в провинциях. «Хороший пастух стрижет овец, но он никогда не станет сдирать с них шкуры», - так рассуждал Тиберий. При нем проведен был целый ряд реформ, направленных на укрепление экономики страны. Он даже решился уменьшить расходы на игры и народные забавы, что, безусловно, сильно подорвало его популярность среди жителей города. Народ не оценил и того, что одновременно Тиберием были установлены твердые максимальные цены на продовольствие.

Тиберий демонстративно выступал против роскоши, провозглашая себя сторонником простой, скромной жизни, и подавал личный пример, отказавшись от обычая дарить и получать подарки на Новый год, - а они были не малым источником дохода «администрации».

Следуя традициям, Тиберий продолжал гонения на чуждые Риму религиозные культы. Четыре тысячи юношей-иудеев, призванные в армию в Риме, были направлены на Сардинию якобы для борьбы с разбойниками. Большинство юношей погибло, не вынеся суровых условий жизни на диком острове.

К астрологам цезарь относился терпимо, хотя поначалу и их пытался изгнать из Рима. Заботясь о безопасности граждан, император навел строгий порядок в столице, Италии и провинциях. Памятником этому поныне служат гигантские казармы Castra Praetoria, громадный каменный четырехугольник, в которых цезарь разместил до тех пор рассеянные по городу отряды преторианцев, императорской гвардии, созданной еще Августом. Главным инициатором постройки упомянутых казарм был Сеян, бессменный префект преторианской гвардии, назначенный на эту должность Тиберием с приходом к власти. В целом же при Тиберии строительные работы не отличались особым размахом - главным образом из соображений экономии, хотя много сооружений реставрировалось.

В 19 году в сирийском городе Антиохии умер Германик, по-прежнему чрезвычайно популярный в народе, но впавший в немилость императора из-за самовольного посещения Египта. Поскольку же наместник Сирии Пизон очень не любил Германика, возникло подозрение, что это он (возможно, по тайному повелению Тиберия) отравил молодого удачливого военачальника. Вдова Германика, Агриппина Старшая, осталась одна с шестью детьми (три сына и три дочери), среди которых были Гай, будущий император Калигула, и дочь Агриппина Младшая, в будущем жена императора Клавдия и мать императора Нерона.

Друз, родной сын Тиберия, тоже талантливый вождь, пользующийся большой популярностью средь столичного люда (несмотря на склонность к распутству и некоторое проявление жестокости), скоропостижно скончался в 23 году. Говорили, что его отравила жена Ливилла (сестра Германика) по наущению своего любовника Сеяна.

Эти две смерти и поднятая ими волна мрачных подозрений больно ударили по Тиберию, хотя он и старался не показать этого. Пизону сенат предъявил формальное обвинение, и тот вынужден был покончить жизнь самоубийством, Сеян же продолжал пользоваться полным доверием цезаря.

Все хуже складывались отношения Тиберия с матерью Ливией. С первых же дней воцарения он дал ей почувствовать свою неприязнь, отказав в звании «Мать отечества» и отстранив от участия в публичных торжествах. Она не осталась в долгу и всем желающим давала читать письма покойного мужа, цезаря Августа, содержащие критику плохого характера Тиберия. Может быть, это окончательно побудило императора, и без того исполненного мрачной подозрительности, покинуть опостылевший свет. В 26 году он навсегда оставил Рим и поселился на острове Капрея (теперешний Капри) в Неаполитанском заливе. Там он и прожил почти безвыездно до самой смерти, свыше десяти лет. В его дворец на высоком скалистом обрыве свозились со всего света самые изысканные произведения искусства, преимущественно эротического характера. Сюда же по приказу цезаря привозили самых красивых юношей и девушек для развлечения императора. Специальные агенты выискивали их по всей Италии и похищали. Если верить древним, на Капри, в этом райском уголке, процветали адский садизм и жестокость, устраивались самые разнузданные оргии, какие только видел мир, в угоду больному воображению распутного старика, не знавшего преград своим прихотям.

Император жил в убеждении, что на высокой скале, где над пустынным островом возвышался его дворец, он отрезан от всего мира и что мир ни о чем не узнает. Тиберий ошибался, как многие до него и после него. Нет такого уединения, нет такой стражи, нет таких стен, которые сохранили бы в тайне личные забавы высокопоставленных лиц.

Возможно, слухи о распутстве Тиберия приукрашивали и преувеличивали его враги. Теперь это трудно установить. Бесспорным, однако, является факт, что императора мало интересовали государственные дела. Их он полностью передал в ведение Сеяна. Власть префекта была практически неограниченной, его амбиции непомерно разрастались. Запуганный сенат раболепствовал перед ним, бессильная оппозиция жалась к Агриппине Старшей, вдове Германика.

Сеян беззастенчиво устранял неугодных ему сенаторов, лишая их состояния и жизни с помощью надуманных обвинений, устраивая с этой целью показательные процессы для придания видимости законности репрессиям. Именно так в 29 году он расправился со своим главным врагом - Агриппиной. Ее саму и ее старшего сына Нерона лишили прав и имущества и сослали на два разных отдаленных островка. Сначала, в 30 году, умер Нерон, а через три года - Агриппина. По отношению к ней выказывали особую жестокость: секли розгами, лишали пищи. В том же 33 году в Риме в тюрьме на Палатине умер и второй сын Агриппины - Друз. И тоже голодной смертью.

Однако самому Сеяну не суждено было дождаться смерти своих жертв. Он был убит в 31 году по приказу Тиберия. До слуха отшельника все-таки дошли вести о злоупотреблениях Сеяна, видимо, главным образом благодаря усилиям чрезвычайно уважаемой всеми Антонии, вдовы брата Тиберия, умершего сорок лет назад. Цезарь понял всю опасность действий префекта, направленную в конечном итоге против него самого. И хотя даже в этот критический момент он не покинул свой остров, умело организовал свержение опасного всемогущего сановника. Не такое это простое было дело, ведь в распоряжении Сеяна находились отряды преторианской гвардии, с помощью которых он мог овладеть городом и провозгласить себя императором. Приходилось поэтому действовать осторожно, используя момент внезапности. Все произошло как в пьесе, поставленной хорошим режиссером.

Восемнадцатого октября могущественный префект в приподнятом настроении отправился на заседание сената. Он не сомневался, что прибывший этой ночью Макрон, специальный посланец императора, представит почтенным сенаторам указ о признании его, Сеяна, народным трибуном, то есть фактически соправителем. Макрон успел намекнуть об этом, а не верить ему нет оснований, ведь Тиберий уже выразил согласие на обручение Сеяна со своей внучкой Юлией.

И вот уже в храме Аполлона на Палатине, где должна была состояться церемония, толпа сенаторов-льстецов окружает префекта, стоящего с миной триумфатора. В торжественной обстановке Макрон приступил к чтению послания. Начиналось оно с обязательных общих фраз. За ними последовали какие-то многозначительные угрозы, неизвестно кому адресованные. И наконец, пали резкие, четко сформулированные обвинения, направленные без обиняков в адрес префекта. Наверное, интересно было наблюдать, как менялось поведение присутствующих по мере того, как прояснялся замысел цезаря: услужливая, готовая на все покорность - неверие собственным ушам - ужас и полная растерянность - и бешеный взрыв ненависти по отношению к человеку, стопы которого они готовы были лизать всего минуту назад. Разумеется, яростней всего в обвинениях, исполненных благородного негодования, были самые близкие друзья Сеяна, без устали поддерживавшие все репрессии временщика.

Сеян стоял онемев и остолбенев. Не давая ему опомниться, его тут же взяли под стражу, в тот же день судили, вынесли приговор и казнили. Преторианцы восприняли это спокойно - новый префект Макрон обещал повысить им жалованье. Три дня римская чернь таскала по улицам труп Сеяна и, надругавшись над ним, бросила в Тибр. Смерть постигла также детей Сеяна. Дочь, уже обрученную с Клавдием, палач перед казнью изнасиловал, ибо негоже предавать смерти девицу.

Народ надеялся, что с падением Сеяна придет лучшая жизнь. Этого не произошло. Произвол господствовал по-прежнему, изменилось лишь направление преследований. Сначала жертвами стали все, так или иначе связанные с бывшим префектом. Было доказано, что Сеян замышлял переворот - достаточное основание для оправдания террора и репрессий. Тиберий отдался власти своего от природы свирепого нрава. «Дня не проходило без казни, - пишет Светоний, - будь то праздник или заповедный день». Смерть казалась Тиберию слишком легким наказанием, ей предшествовали обычно самые жестокие пытки. Тиберий не посчитал нужным освободить Агриппину и Друза, несмотря на то, что их заточил Сеян.

Справедливости ради следует отметить, что, по крайней мере, равную с Тиберием ответственность за бесчисленные политические процессы несли сенаторы, которые с помощью самых подлых интриг, доносов и оговоров воспользовались возможностью расправиться со своими противниками, в основном тоже сенаторами.

Юридическим основанием для многочисленных процессов являлся закон о преступлении crimen laesae maiestatis , оскорблении величества. Закон, принятый еще во времена Республики, призван был защищать достоинство и интересы римского народа. Теперь воплощением этого величества стал цезарь, ведь он исполнял должность народного трибуна. Сами понятия величества и его оскорбления, никогда четко не формулировавшиеся, были столь широки и расплывчаты, что любой жест, любое непродуманное слово или шутка могли послужить поводом для обвинения. Так и происходило. Во времена Тиберия в сенате рассматривалось около сотни таких дел, и почти все они заканчивались конфискацией имущества и смертным приговором или принудительным самоубийством обвиняемых.

Террор свирепствовал, процессов велось множество. Ужас обуял столицу. Потрясает мрачная картина той поры, дошедшая до нас, мастерски изображенная Тацитом. Так-то оно так, но следует помнить и о том, что драматические события коснулись лишь горстки самых обеспеченных жителей Рима. Реальная опасность угрожала только нескольким сотням патрицианских семей. Миллионы же граждан империи жили и трудились спокойно, в условиях, как бы мы сейчас сказали, законности и правопорядка. Администрация действовала исправно, указы Тиберия - и это признавали даже его враги - были разумны и полезны. Упрекали, правда, императора в том, что он слишком долго держит в провинциях, наместников, но у Тиберия был свой резон. Он говорил: «Каждый чиновник подобен слепню. Напившийся крови сосет жертв уже меньше, а вот новый - опаснее, Надо же и пожалеть подданных!» В таком случае нас не удивляет, что отличавшийся особой жестокостью, насадивший лес крестов, на которых распяли преступников, прокуратор Иудеи Понтий Пилат оставался на своей должности целых десять лет (26–36 гг.).

В начале 37 года император неожиданно покинул свой прекрасный остров и направился в Рим. В столицу он, правда, не вошел, лишь издали посмотрел на нее. По какой-то неизвестной нам причине (не исключено, что испуганный каким-нибудь вещим знамением) он повернул обратно, добрался до берегов Неаполитанского залива и остановился в небольшом городке Мизене, в старом дворце, некогда принадлежавшем Лукуллу. Здесь Тиберий и умер 16 марта 37 года. Ему было 78 лет. У власти он находился 23 года.

Обстоятельства смерти Тиберия неясны. Дело, видимо, было так: больному Тиберию стало плохо, он потерял сознание. Все принялись поздравлять наследника императора, Калигулу, как вдруг явился кто-то из слуг с известием: «Цезарь проснулся и пожелал откушать». Все замерли от ужаса, не растерялся лишь один Макрон. Бросившись в императорскую спальню, он заявил, что цезарь мерзнет, и задушил его, забросав ворохом одежды. Может быть, ему помогал и Калигула.

Тиберий и Гай Гракхи [ТИБЕРИЙ ГРАКХ]1. Закончив первое повествование, обратимся теперь к не менее тягостным бедствиям римской четы, которую будем сравнивать со спартанской, – к жизни Тиберия и Гая. Они были сыновья Тиберия Гракха – цензора, дважды консула и дважды

Тиберий Личность Тиберия, наследника Августа, и по сей день служит темой для дискуссий. Однако не будем на нем останавливаться, поскольку его фигура не представляет интереса с сексуальной точки зрения; похоже, в этом отношении он был совершенно нормальным человеком. Все,