Сначала давайте получим общее представление об авторах апокрифа, речь о котором пойдёт далее.

***

При приёме вступающий в орден должен был под страшной клятвой дать обет:

• чтить Бога


• быть справедливым ко всем


• никому не вредить


• быть врагом неправды


• сохранять верность властям


• достигнув власти, не превозноситься


• не отличать себя от других особой одеждой и украшениями


• обличать ложь и любить истину


• ничего не утаивать от сочленов и о них ничего посторонним не сообщать


• воздерживаться от незаконной прибыли

• догматов ессейского учения никому не передавать


• не употреблять клятвы


• верно хранить писания (древние книги) ессеев и иудеев и имена ангелов (по Тосту и Грецу — таинственные имена Божии)

Кроме того, ессеи

• не приносили кровавых жертв (по Флавию — они не приносили этих жертв лишь в Иерусалимском храме)


• усердно занимались
  
  
  • земледелием
  
  
  • пчеловодством
  
  
  • скотоводством
  
  
  • ремеслами
  
  
  • врачеванием (посредством дыхательной гимнастики и произнесения заклинательных формул и стихов)
  
  


• не делали оружия и отвергали войну до пришествия Мессии, но готовились к войне против сил Зла на стороне Мессии


• признавали лишь общую собственность


• безусловно отрицали рабство


• помогали друг другу всячески


• учили, что все они братья между собой

***

В 1928 году Эдмонд Бордо Шекели впервые опубликовал свой перевод книги первой Евангелия Мира от ессеев - древней рукописи, обнаруженной им в тайных архивах Ватикана благодаря бесконечному терпению, широчайшей эрудиции и безошибочной

интуиции.

***

Также неоспоримо и то, что “святые” отцы-основатели церквей по-с-ле вознесения Христа не допустили в канон Нового Завета запись ис-тин-ного Учения, данного через Него Свыше.

Некогда таимый церковью от паствы, а потом забытый ею по причине вырождения иерархов при смене поколений апокриф (апокриф: тайный — в переводе на русский) прямо называется «Евангелие Мира Иисуса Христа от ученика Иоанна» .

Это не единственное древнее Евангелие (Благовестие), доступ к которому простых людей был закрыт усилиями иерархий якобы христианских церквей.

Мы цитируем его по публикации издательства “То-ва-ри-щес-т-во” (Ростов-на-Дону, 1991 г., по древним текстам, арамейскому и старославянскому, пер. с французского); название другого русского издания “Евангелие Мира от ессеев” (Москва, “Саттва”, 1995 г.). Старославянский текст — перевод с арамейского, — вывезенный из Киевской Руси в Европу ориентировочно в период Батыева нашествия, хранился (до войны 1939 — 45 гг., по крайней мере) в Королевской библиотеке Габсбургов, будучи собственностью Правительства Австрии. Арамейский текст хранится в Ватиканской библиотеке.

На их основе Эд.Шекли издал английский перевод, с которого Эд.Бертолле (Ло-занский университет) сделал перевод на французский, а с этого перевода был сделан перевод на русский, опубликованный “Товарище-ст-вом”. Теперь мы приведём один наиболее значимый мировоззренчески фрагмент Учения Христа, утаенного отцами-основа-те-ля-ми церквей:

«Тогда Иисус сел среди них и сказал: Поистине я скажу вам: никто не может быть счастлив, если не следует Закону. А другие ответили Ему: Мы все следует законам Моисея: это он дал нам закон таким, как написан он в Священном Писании.

И от-ве-тил им Ии-сус: Не ищи-те За-ко-на в ва-шем пи-са-нии. Ибо За-кон — это Жизнь, а в пи-са-нии мерт-во. По-ис-ти-не го-во-рю я вам: Мои-сей не по-лу-чал свои за-ко-ны от Бо-га на-пи-сан-ны-ми, а от Жи-во-го Сло-ва.

За-кон — это Сло-во Жиз-ни, пе-ре-дан-ное жи-вым про-ро-ком для жи-вых лю-дей. Во всем су-щем за-пи-сан За-кон. Вы най-де-те его в тра-ве, в де-ре-ве, в ре-ке, в го-рах, в пти-цах, в не-бе, в ры-бах, в озе-рах и в мо-рях, но осо-бен-но ищи-те его в са-мих се-бе.

Ибо по-ис-ти-не го-во-рю я вам: Все су-щее, в ко-то-ром есть жизнь, бли-же к Бо-гу, чем пи-са-ние, ли-шен-ное жиз-ни. Бог соз-дал жизнь и все су-щее та-ко-вым, что они яв-ля-ют-ся Сло-вом веч-ной жиз-ни и слу-жат Уче-ни-ем че-ло-ве-ку о За-ко-нах ис-тин-но-го Бо-га. Бог на-пи-сал Свои За-ко-ны не на стра-ни-цах книг, но в ва-шем серд-це, и в ва-шем ду-хе.

Они про-яв-ля-ют-ся в ва-шем ды-ха-нии, в ва-шей кро-ви, в ва-ших кос-тях, в ва-шей ко-же, в ва-ших внут-рен-но-стях, в ва-ших гла-зах, в ва-ших ушах и в лю-бой са-мой не-зна-чи-тель-ной час-ти ва-ше-го те-ла.

Они при-сут-ст-ву-ют в воз-ду-хе, в во-де, в зем-ле, в рас-те-ни-ях, в лу-чах солн-ца, в глу-би-нах и вы-со-тах. Все они об-ра-ще-ны к вам, что-бы вы мог-ли по-нять Сло-во и Во-лю жи-во-го Бо-га. К не-сча-стью вы за-кры-ли гла-за, что-бы ни-че-го не ви-деть, и за-ткну-ли уши, что-бы ни-че-го не слы-шать. По-ис-ти-не говорю вам: Пи-са-ние — де-ло рук че-ло-ве-ка, в то вре-мя как жизнь и все ее во-пло-ще-ния — де-ло Бо-жие. По-че-му же вы не слу-шае-те Слов Бо-га, за-пи-сан-ных в тво-ре-ни-ях Его? И по-че-му изу-чае-те вы пи-са-ния, бу-к-вы ко-то-рых мерт-вы, бу-ду-чи дея-ни-ем рук че-ло-ве-че-ских?

— Как же мо-жем мы чи-тать За-ко-ны Бо-жии, ес-ли не в пи-са-ни-ях? Где же они на-пи-са-ны? Про-чи-тай же нам их, там, где Ты их ви-дишь, ибо мы не зна-ем дру-гих пи-са-ний, кро-ме тех, что унас-ле-до-ва-ли мы от пред-ков на-ших. Объ-яс-ни нам За-ко-ны, о ко-то-рых Ты го-во-ришь, что нам, ус-лы-шав их, мож-но вы-ле-чить-ся и ис-пра-вить-ся.

Ии-сус ска-зал им: Вы не мо-же-те по-ни-мать Сло-ва жиз-ни, по-тому что пре-бы-вае-те в смер-ти. Тем-но-та за-кры-ва-ет гла-за ва-ши, а уши ва-ши глу-хи. Однако я го-во-рю вам: Не на-до уст-рем-лять взор свой на пи-са-ние, бу-к-ва ко-то-ро-го мерт-ва, ес-ли дей-ст-вия-ми свои-ми от-вер-гае-те вы То-го, Кто дал вам пи-са-ния.

По-ис-ти-не го-во-рю вам я: В де-лах ва-ших нет ни Бо-га, ни За-ко-нов Его; не при-сут-ст-ву-ют они ни в обжорстве, ни в пьян-ст-ве ва-шем, ни в об-ра-зе жиз-ни ва-шей, которую вы рас-тра-чи-вае-те в из-ли-ше-ст-вах и рос-ко-ши; а еще ме-нее — в по-ис-ках бо-гат-ст-ва, а в осо-бен-но-сти в не-на-вис-ти к вра-гам сво-им. Это все очень да-ле-ко от ис-тин-но-го Бо-га и ан-ге-лов Его.

Но всё это ве-дет к цар-ст-ву тем-но-ты и вла-ды-ке все-го зла. Ибо все эти во-ж-де-ле-ния вы но-си-те в се-бе; а по-то-му Сло-во Бо-жие и Мо-гу-ще-ст-во Его не мо-гут вой-ти в вас, от-то-го, что вы вы-на-ши-вае-те в се-бе мно-го пло-хих мыс-лей, а так-же мер-зо-сти гнез-дят-ся в те-ле ва-шем и в соз-на-нии ва-шем.

Ес-ли вы хо-ти-те, что-бы Сло-во Жи-во-го Бо-га и Мо-гу-ще-ст-во Его смог-ли про-ник-нуть в вас, не ос-к-вер-няй-те ни те-ла ва-ше-го, ни соз-на-ния ва-ше-го, ибо те-ло есть Храм Ду-ха, а Дух — Храм Бо-га. По-это-му долж-ны вы очи-стить этот Храм, что-бы Вла-ды-ка Хра-ма смог по-се-лить-ся в нем и за-нять ме-сто, дос-той-ное Его. Что-бы из-бе-жать всех ис-ку-ше-ний те-ла сво-его и соз-на-ния сво-его, ко-то-рые ис-хо-дят от Са-та-ны, уда-ли-тесь под сень Не-ба Гос-под-не-го.

<...>

И иной муд-ро-стью (в контексте Благой вести — отличной от му-дрости толпаря-потребителя) ис-пол-не-ны Сло-ва и За-ко-ны От-ца Не-бес--но-го и Ма-те-ри-Зем-ли, чем сло-ва и во-ля всех от-цов ва-ших по кро-ви и всех ма-те-рей ва-ших по пло-ти. И бес-ко-неч-но боль-ше бу-дет на-сле-дие От-ца ва-ше-го Не-бес-но-го и Ма-те-ри-Зем-ли: Цар-ст-во Жиз-ни, как зем-ной, так и не-бес-ной: на-сле-дие, пред-по-чи-тае-мое все-му то-му, что мо-гут ос-та-вить вам от-цы ва-ши по кро-ви и ма-те-ри по пло-ти.

Ис-тин-ные бра-тья ва-ши — те, кто вы-пол-ня-ет Во-лю От-ца Не-бес-но-го и Ма-те-ри-Зем-ли, а не бра-тья по кро-ви. По-ис-ти-не го-во-рю я вам: Ва-ши ис-тин-ные бра-тья по Во-ле От-ца Не-бес-но-го и Ма-те-ри Зем-ли по-лю-бят вас в ты-ся-чу крат боль-ше, чем бра-тья по кро-ви. Ибо со вре-мен Каи-на и Аве-ля, с тех пор как бра-тья по кро-ви на-ру-ши-ли Во-лю Бо-га, нет боль-ше ис-тин-но-го брат-ст-ва по кро-ви. И бра-тья от-но-сят-ся к брать-ям сво-им, как к чу-жим лю-дям. По-это-му го-во-рю я вам: Лю-би-те ис-тин-ных брать-ев сво-их, Во-лею Бо-жи-ей в ты-ся-чу крат бо-лее чем брать-ев сво-их по кро-ви.

Ибо ваш Отец Не-бес-ный есть Лю-бовь!
Ибо ва-ша Мать Зем-ля есть Лю-бовь!
Ибо сын че-ло-ве-че-ский есть Лю-бовь!

И благодаря Любви, Небесный Отец, Мать-Земля и Сын Человеческий — едины. Ибо дух Сына Человеческого происходит от Духа Отца Небесного и Тела Матери-Земли. Поэтому будьте совершенны, как Дух Отца Небесного и Тело Матери-Земли.

Любите Отца вашего Небесного, как Он любит ваш Дух. Любите также вашу Мать-Землю, как Она любит ваше тело. Любите братьев ваших истинных, как ваш Отец Небесный и ваша Мать-Земля любят их. И тогда ваш Отец Небесный даст вам Свой Святой Дух, а ваша Мать-Земля — свое Святое Тело.

И тогда сыновья человеческие, как истинные братья, будут любить друг друга такой Любовью, которую дарит им их Отец Небесный и Мать-Земля: и тогда станут они друг для друга истинными утешителями. И тогда только исчезнут все беды и вся печаль, и воцарится на Земле любовь и радость. И станет тогда Земля подобной Небесам и придет Царствие Божие. И Сын Человеческий придет во всей Славе Своей, чтобы овладеть Своим наследством — Царствием Божиим.

Ибо Сыны Человеческие живут в Отце Небесном и Матери-Земле, и Небесный Отец и Мать-Земля живут в них.
И тогда вместе с Царством Божиим придет конец временам. Ибо Любовь Отца Небесного дает всем вечную жизнь в Царстве Божием ибо Любовь вечна. Любовь сильнее смерти.»

«И хо-тя я го-во-рю на язы-ке лю-дей и ан-ге-лов, ес-ли нет Люб-ви у ме-ня — по-до-бен я из-даю-ще-му зву-ки ко-ло-коль-но-му ме-тал-лу или гремящим цимбалам. И хо-тя пред-ска-зы-ваю я бу-ду-щее и знаю все сек-ре-ты и всю муд-рость и имею силь-ную ве-ру, по-доб-ную бу-ре, дви-гаю-щей го-ры, ес-ли нет Люб-ви у ме-ня, я — ни-что.

И да-же, ес-ли я раз-дам все бо-гат-ст-во мое бед-ным, что-бы на-кор-мить их, и от-дам огонь, ко-то-рый по-лу-чил от От-ца Мое-го, ес-ли нет Люб-ви у ме-ня, не бу-дет мне ни бла-га, ни муд-ро-сти.

Лю-бовь тер-пе-ли-ва, Лю-бовь неж-на, Лю-бовь не за-ви-ст-ли-ва. Она не де-ла-ет зла, не ра-ду-ет-ся не-спра-вед-ли-во-сти, а на-хо-дит ра-дость свою в спра-вед-ли-во-сти.

Лю-бовь объ-яс-ня-ет все, ве-рит все-му, Лю-бовь на-де-ет-ся все-гда, Лю-бовь пе-ре-но-сит все, ни-ко-гда не ус-та-вая: что же ка-са-ет-ся язы-ков, — они ис-чез-нут, что ка-са-ет-ся зна-ния, — оно прой-дет.

И сей-час рас-по-ла-га-ем час-ти-ца-ми за-блу-ж-де-ния и ис-ти-ны, но при-дет пол-но-та со-вер-шен-ст-ва, и все ча-ст-ное — со-трет-ся.
Ко-гда ре-бе-нок был ре-бен-ком, раз-го-ва-ри-вал, как ре-бе-нок, но дос-тиг-нув зре-ло-сти, рас-ста-ет-ся он с дет-ски-ми взгля-да-ми свои-ми.
Так вот, сей-час мы ви-дим все че-рез тем-ное стек-ло и с по-мо-щью со-мни-тель-ных ис-тин. Зна-ния на-ши се-го-дня от-ры-воч-ны, но ко-гда пред-ста-нем пе-ред Ли-ком Бо-жи-им, мы не бу-дем знать бо-лее час-тич-но, но по-зна-ем все, по-знав Его уче-ние. И сей-час существует Ве-ра, На-де-ж-да, Лю-бовь, но са-мая ве-ли-кая из трех — Лю-бовь.

А сей-час бла-го-да-ря при-сут-ст-вию Ду-ха Свя-то-го на-ше-го Не-бес-но-го От-ца, го-во-рю я с ва-ми язы-ком Жиз-ни Бо-га Жи-во-го. И нет еще сре-ди вас ни-ко-го, кто смог бы по-нять все, что я вам го-во-рю. А те, кто объ-яс-ня-ет вам пи-са-ния, го-во-рят с ва-ми мерт-вым язы-ком лю-дей, ищу-щих че-рез лю-дей их боль-ные и смерт-ные те-ла.»

И хотя последнее касается не каждого священнослужителя, но справедливо укоряет все иерархии современности, укомплектованные пустосвятами.

«Питайтесь всем тем, что находится на Божьем столе: плодами деревьев, зерном и полезными травами, молоком животных и пчелиным медом. Вся остальная пища — дело рук Сатаны, ведет к греху, болезни, смерти (...) Ибо, поистине, говорю Я вам: блаженны те, кто ест лишь пищу со стола Господа и избегает всех мерзостей Сатаны».

Это более строгие, но добротворные ограничения на питание, чем ветхо- и новозаветные, а также и коранические: в них запре-щены убийства живности человеком для пропитания, что является нравственной, этической основой цивилизации иного типаиного типа.

В настоящем на-бо-ре этого апокрифического Евангелия мы при-ня-ли пра-во-пи-са-ние, от-лич-ное от тра-ди-ци-он-но- церковного. В уст-ной ре-чи нет за-глав-ных (про-пис-ных) зву-ков и ря-до-вых (строч-ных) зву-ков. Но-вый За-вет, да-же в его ка-но-ни-че-ском ви-де, ни-где не сви-де-тель-ст-ву-ет о том, что-бы Ии-сус превозносил се-бя над свои-ми современниками по плоти, по-это-му лич-ные ме-сто-име-ния «Я», обычно набираемые заглавными буквами, в пе-ре-да-че в тек-сте слов Хри-ста на-бра-ны нами строч-ны-ми бу-к-ва-ми. В на-шем по-ни-ма-нии кон-тек-ста, сло-ва «Сын Че-ло-ве-че-ский», хо-тя и не-сут на себе пе-чать мировоззрения пат-ри-ар-ха-та, но от-но-сят-ся ко всем лю-дям без ис-клю-че-ния, а не исключительно ко Христу, по-это-му они так-же на-бра-ны строч-ны-ми бу-к-ва-ми, без вы-де-ле-ния их начал за-глав-ны-ми.

Из сопоставления этих фрагментов апокрифического Благовестия Христа с ранее приведенными выборками Благовестия Христа из канонических Евангелий ясно, что они повествуют об одном и том же, и содержательно одно и то же, но утаенное Благовестие Христа не надо собирать в апокрифическом тексте Иоанна из рассыпанных фрагментов: оно целостно ; иной — не новозаветный — Иоанн добросовестно записал всё, что понял, в отличие от канонизаторов Нового Завета, которые злоумышленно устранили из канона всё, что обличало их и их хозяев. 13 глава Первого послания Павла Коринфянам повторяет по смыслу текстуально близко даже после многократных переводов один из разделов апокрифического Евангелия Христа, что также знаменательно свидетельствует о подлинности апокрифа и злонамеренном его устранении из канона.

Но из сопоставления этого апокрифического Евангелия Христа с также ясно, что в каждом из них выражена свойственная только ему целенаправленность учения, веры, жизни. Апокрифическое Евангелие Мира Иисуса Христа раскрывает слова апостола Павла: «... способность наша от Бога. Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, а Духа, потому что буква убивает, а Дух животворит.» — 2 послание Коринфянам, 3:5, 6.

И церковь изобличает себя в предумышленной цензуре и устранении Благой вести Христа всему Миру из канона её Писания и тем, что в стихах гл. 3:5, 6, 2‑го послания Коринфянам пишет «дух», начиная слово со строчной буквы, хотя Павел явно наставлял о Духе Святом, животворящем, обозначаемом на письме начатием слов заглавными буквами.

Те, кто оспаривает подлинность цитированного апокрифа, кто не согласен со сказанным об изощренном устранении из канона Нового Завета самого Благовестия Христа, те пусть найдут знамение того, что ни один из множества учеников Христа не оставил письменного изложения принесенной Иисусом Благой вести как таковой — вне биографической справки о жизни Иисуса, сына Марии.

Канонические Евангелия не являются таким изложением, поскольку они — суть краткие биографические справки о земной жизни и деятельности Иисуса, сына Марии, в которых Благовестие Христа излагается в минимальном объеме постольку, поскольку без этого изложения в биографической хронике не обойтись, хотя многим “сильным” мира сего хотелось бы избавиться и от того, что осталось в каноне. И пусть несогласные со сказанным покажут жизненно, где и в чём конкретно лжет упомянутый апокриф. .

***

Приведён отрывок из работы ВП СССР „Приди на помощь моему неверью… О дианетике и саентологии по существу: взгляд со стороны”.

Христос учил людей, но люди, которые ничему не учились, не научились. Они написали себе другого Христа. А нам интересен тот самый, кого самым первым стали называть Христом. Об учении именно этого Христа и пойдёт речь.

Христос: Самый маловерный из всех тот, кто более других молится и думает, что от того ему более других дано будет. Ибо сам он не разумеет, во что верит. Словно попрошайка, ни на что иное не способный, униженно молит об исполнении желаний. Что клянчишь ты у бога? Иль думаешь, ошибся он, послав тебе то, что имеешь, и поучать его хочешь, как ошибку ту исправить должно? То значит не разумен твой Бог. Почто его тогда Богом называешь, зачем в него веришь и молишься ему зачем? Сам ты не знаешь чему кланяешься. И мало в тебе веры истинной.

Говорю же тебе, что быть маловерным хуже, чем не верить вовсе. Ибо Бога отрицая, к Богу придёшь.

Христос: Кого слушаешь и кому поклоняться ходишь ты в храм? И кто самые почитаемые люди в нём? Книжники? Фарисей? Первосвященники? Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники и хуже того. Ибо не хлеб и не золото твои крадут, но саму жизнь твою.

Устами своими и языком чтут Бога, сердце же их далеко от него отстоит. И уподобляются окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты.

И затворяют те лицемеры Царство Небесное человекам, ибо сами в него не входят и хотящих войти не допускают. И любят, что бы люди называли их: учитель! учитель! А ты не называй их учителями. Они слепые вожди слепых, а если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму. И веками скрывают они ключи от истинных знаний и подменяют их полуправдой, которую наряжают в одежды Истины, а оттого она опаснее и страшнее, чем ложь.

Христос: Не фальшивых сокровищ, не земных благ проси у Отца Небесного, как грешники просят, но одного: чтобы прямыми сделал стези, ведущие в Царствие Его, дабы увидел ты Всевышнего при жизни своей земной.

Ибо, если не увидишь Бога при жизни, не увидишь и после.

Христос: Не Бога пытайся увидеть, но Божественность! Божественность в которой Он себя проявляет во всём сущем, Божественность, которой наполнено всё мироздание.

Христос: Не нужен человеку храм рукотворный, что бы говорить с Богом, ибо дом Всевышнего - вся земля и небо, и звёзды, и все человеки.

Христос: Молиться о душе бессмысленно. Никто душу твою не спасёт, если сам о себе не позаботишься. И Царствия Божия никто не принесёт и не даст тебе, если сам его не отыщешь.

Христос: То небо о котором говорю, внутри каждого и вне каждого, и Царствие Божие в этом небе и никаком другом. И далеко за ним идти не требуется, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо Царствие Божие внутрь каждого есть.

Христос: Горе тому, кто границы на земле учиняет и людей разделяет. Ибо на небе нет границ, и на земле не должно. Истинно говорю тебе: сие разделение - для вражды и раздоров причина, будь то разделение по границам, или по языку, или по вере - всё едино! И если внутри себя разделён человек, то та же вражда внутри него будет и тьма в нём, и нет покоя ему.

Христос: Всё живое и что неживым представляется незримо связано друг с другом, и всё в отдельности являет собой части единого!

Христос: Не бойся заблудиться, когда будешь искать свой путь, лишь самые сильные способны на это. И тех, кто ушёл из стада, Пастырь любит более других, ибо только им дано найти заветную дорогу.

Христос: Нет вины скота в том, что он в загоне находится, ибо загон тот хозяин для него выстроил. Человек же, на свой позор, сотворил то, на что не способно ни одно живое существо: воздвиг тюрьму себе руками своими и сам себя в неё поместил.

И горе, что дети его рождаются в этой тюрьме. Они взрослеют и не знают другой жизни, кроме жизни отцов своих, и после видеть её не могут, ибо слепы стали глаза их от мрака заточения. И не видят они ни кого, что кто бы жил по-другому, а потому считают, что их жизнь - единственный возможный способ существования. Ибо если глаза никогда не видели света, то как узнаешь, что ты во мраке. И люди изо всех сил пытаются украсить свою тюрьму: кто дорогим убранством, кто красивой рабыней. Но нет от этого никакой пользы: из тюрьмы надо выйти!

Христос: Должно тебе прежде познать себя. Когда ты познаешь себя, тогда ты будешь познан и и принят Всевышним, и ты узнаешь, что ты - сын Отца живого. И через тебя, как и через все создания свои, Он себя являет.

Когда ты познаешь себя, тогда себя истинного обретёшь, и все тайны, что скрыты от тебя, - откроются тебе. Если же ты не познаешь себя, тогда ты в бедности и ты -бедность.

Христос: Если не понимаешь начало, то невозможно понимать и конец. Так и невозможно познать, что вокруг тебя, если не знаешь что внутрь тебя, ибо нет тогда и познающего, которому дано разуметь тайны Отца Небесного.

Христос: Не отделяй небо от земли, ибо оно есть продолжение земли, так и не отделяй себя от земли, ибо ты есть продолжение её, а она - продолжение тебя. Потому говорю: ты - всему начало и всему конец. Когда увидишь это - тогда увидишь Царствие Божие.

Христос: Не только верить, но проверить всё на себе, обрести и познать - вот к чему призываю. А в то что познал, верить уже нет необходимости.

Христос: Есть некоторые, кто не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие.

Христос: Заповеди даются для тех, которые слухом слышат - и не разумеют, глазами смотрят - и не видят. Ибо исполнение закона не может животворить, не приносит благодати и не делает праведником. На это способна только истинная вера, действующая Любовью.

Ученик: Для чего же тогда дан закон?

Христос: Он дан для маловерных, в которых не вмещается Слово Божие, дабы уберечь их от преступлений, покуда не обретут истинного разумения.

Христос: Если не любишь ближнего, но говоришь, что любишь Всевышнего, - ты лжёшь!В лице Отца Твоего Небесного возлюби самою жизнь, как великий дар от Него, возлюби всем сущим в тебе от края и до края. Возлюбить ближнего значит то: возлюбить всякое Творение Божие всем сердцем без лукавства.

Христос: Если не любишь ближнего, но говоришь, что любишь Всевышнего, - ты лжёшь!

Христос: Будь ты даже первым праведником на свете и живи по Закону Божьему, и языком говори ангельским, и имей всякое познание и всю веру, но, если при этом любви не имеешь и таишь в сердце злобу, пусть даже к червяку ничтожному, то ты лишь медь звенящая, и нет в том никакой пользы твоей душе.

Христос: Стать Любовью, значит стать равным Богу, значит Богом стать! Ибо Любовь и есть Бог! И нет другой дороги в Царствие Его: Человекам это невозможно, Богу же всё возможно. Если Любовь в тебе будет, то и Бог в тебе будет и ты как Бог будешь.

Христос: Свет, что внутри тебя, дорогу тебе укажет, Любовь Истинная, что в сердце твоём поселится, сама откроет нужную дверь. Любовь Совершенная и Дух Святой приходят вместе, ибо они едино.

Христос: Жизнь человека не зависит от изобилия его имения. Ты же заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно душе твоей - что бы Слово Божие будто семя укоренилось в тебе и плод свой принесло.

Христос: Не богобоязненным надо быть, но боголюбивым. Ибо Бог возлюбил тебя прежде, так возлюби же и ты Его Любовью Истинной, Любовью, в которой нет страха, ибо Совершенная Любовь изгоняет страх, потому, что в страхе есть мучение. Боящийся не совершенен в Любви.

И даже если раздашь ты всё что имеешь, и тело отдашь на сожжение, но Любовь не будет освещать деяния ваши, не будет вам от того никакой пользы.

Христос: Кто имеет всё, нуждаясь в самом себе, не имеет ничего.

Христос: Всё открыто перед небом, не лги и, что не от сердца твоего исходит, не делай этого.

Христос: Если истинную силу имеешь, то покинут твою душу земные желания и страсти, коими она, словно безумная, кипела доселе, и вместе с ними уйдут ложные знания и суждения, и Пусто в душе твоей станет, но наполнится она Чистотой и Светом!

Христос: Глупец тот, кто сомнений не имеет.

Христос: Будь же чист, как голубь, и мудр, как змий. Свет, что спасёт тебя, сам внутри тебя отыщешь.

Христос: И даже если страницы Евангелия утеряны будут - их можно восстановить из сердца.

Последнее евангелие Христа
И говорил Он им: пусть то что я сказал, скажете и вы. И не бойтесь если слово какое прибавите или отнимите. И когда решится кто записать что слышал, то будут истинные слова мои. Так я приду к вам опять.

Правда ли, что мы должны служить и поклоняться Богу, потому что мы дети его, а он Отец наш?

Правда, что вы дети его, и должны вырасти, чтобы стать такими как он.

Если сын будет хуже отца своего, то как будет сын следующий?

Если сын будет слабее отца своего, то как он спасёт себя?

Если сын будет глупее отца своего, то откуда возьмётся мудрость?

Все ученики сидели вокруг огня, кидая в него ветки и хворост, от чего тот горел очень ярко. И сказал Он: Жизнь человека - огонь, и рождаясь от искры, растёт он на куче сухих поленьев в большое и сильное пламя, а потом стареет и потухает в пепле. Велик тот огонь, что может погаснуть, когда захочет.

И тут пламя яркого костра внезапно потухло и даже угли не горели в полной темноте. И встал Он и ушёл. И молчал каждый.

И сказал Он: нет у меня имени, ибо я уже не человек. А как назовут меня враги мои - их дело.

И сказал Он: теперь, когда я всё познал, я знаю, что я умру. Я это знаю, и поэтому свободен. Свободен настолько, что если захочу, то могу не умирать. Но я знаю, что я умру.

И говорили ученики его между собою: "Воистину Он Бессмертный!"

Всё что делают они - делают из злобы или жалости. Даже любят они из жалости или злобы. Нельзя любить, испытывая злобу или жалость. Поборите в себе злобу. Поборите в себе жалость. Поборите в себе любовь!

Подошли к нему и просили его: Отец наш, научи нас! И говорил Он так: вы дети мне, но я не отец вам. Всё что есть в вас плохого, от отцов ваших; так они сделали вас плохими, а вы желали этого. Станьте лучше отцов ваших. Победите отцов ваших, которые в вас. Не я отец вам, но вы дети для меня.

Не поступки важны. Важен их смысл. Не важно, что делаю я, важно, что кто-то постигнет смысл этого.

И спросили ученики его: Не является ли кровь жизнью?

И ответил Он улыбнувшись: Нет. Наша кровь - это то, что мы недавно пили. Я недавно пил вино. Значит сейчас моя кровь - вино.

На следующий день я выбросил острый нож, над которым просидел столько ночей.

Спросили его [ ученики ] : Кто такой дьявол?

И ответил Он: Я рассказал вам, кто я. Какой мне смысл говорить за другого? Пусть говорит сам за себя. И если увидите человека, который начнёт говорить, кто такой дьявол, знайте - вот он!

И спросил его тогда один [ ученик ] с хитрым лицом: А если встречу я человека, который расскажет мне, кто такой Бог. Будет ли он Богом?

И ответил Он, устало улыбнувшись: Я в этом сомневаюсь.

И спросил я его, какую смерть Он для себя выбрал.

И ответил Он мне, глядя прямо в глаза: Я не сильно обману тебя - меня повесят.

Увидел Он одного, жгущего свои записи и сказал: нельзя сжечь то, что написала рука твоя. Нельзя сжечь то, что сказали уста мои.

И спросил его один ученик: что делать мне, если я люблю? И сказал Он: целуй её, пока не устанут уста твои. И спросил его ученик, опустив глаза свои: а если я люблю е г о? И сказал Он, смеясь: тогда, я думаю, одного поцелуя будет вполне достаточно.

Подошли к нему ученики его и спросили: Верить ли нам в тебя, как в Бога нашего? Он же сказал им: Зачем верить вам? Слепой может верить, что есть солнце. Зрячий это знает. Не верить вам надо, но знать.

Знать же - значить видеть, слышать и чувствовать. Не видите ли вы меня? Не слышите ли слов моих? Не чувствуете ли, что я Бог ваш?

А если знаете вы, что я Бог ваш, то зачем вам верить?

Верящий не может знать. Знающий не может верить.

Подошел к нему ученик и сказал: Как же можно уничтожить любовь? Ведь сказал Бог: "Возлюби ближнего своего."

И ответил Он: Бог? Не ты ли мне это сказал?

Он сказал: Нет лжи искусней правды. Как мне это понять?

Смерть страшна. С помощью страха она держит нас и побеждает нас. Не бойтесь смерти, и тогда вы победите её. Тогда вы станете бессмертными. Бессмертными и бесстрашными. Смерть не страшна.

Жизнь - это всё что у вас есть. Смерть - всё чего у вас нет. Я пришел, чтобы победить смерть. И я сделаю это.

Спросили его: Должны ли мы молиться тебе, как молимся Богу нашему?

Ответил Он: Я ваш Бог. Зачем мне ваши молитвы?

И спросили его ученики: Ждать ли нам когда ты вернёшься к нам?

И ответил Он: Зачем вам ждать меня, когда я с вами? Пусть ждут другие.

Спросили его, пришедшие к нему: Откуда мы знаем, что ты Бог наш?

Ответил Он им так: Если есть у вас Бог кроме меня, принесите его сюда, как принёс я вам своего. Если есть у вас Бог другой, приведите его сюда, как я привёл своего. Если есть у вас Бог, и он не я, пусть придёт сюда, как пришёл сюда я!

И не знали, что ответить ему, пришедшие к нему. И говорили многие: Да, да, истинно Он Бог наш, кто как не Он? Он же встал и пошёл прочь, и был Он велик в силе своей, и красив в лице своём, которое улыбалось.

Спросил его человек, бывший лекарем, который хотел научиться как исцелять людей, подобно ему: Сказано в Писании, что Бог создал человека из глины, а внутри у того совсем другое?

А не сказано ли в Писании, из чего создал Бог голову человеку? Верно тоже из глины? - так ответил Он и лицо его улыбалось.

Показал Он город огненный, далёкий и необьяснимый.

Пришли к нему люди и пали на колени, сказав: Прости нас, ибо мы грешны!

И сказал Он им: Встаньте с колен своих, ибо нет в вас греха. Греха нет ни в ком. Греха нет. Есть только незнание ваше. Если бы знали вы как делать, то сделали так, как знали. Если не сделали вы так, значит не знали. А если не знали вы, то как я могу спросить с вас? Как могу спросить я с младенца за незнание его?

Говорю вам: Кто скажет вам, что вы грешны, тот обманет вас, и отнимет у вас разум, чтобы были вы беззащитны перед силой его. Я же пришёл, чтобы научить вас. Встаньте с колен своих.

Не ищите знания у пророков. Не знают они, что говорят, ибо устами их говорит другой.

Пришли к нему люди и говорили: Слава тебе Боже наш Слава Тебе!

И ответил Он им так: Зачем говорите Слава Тебе? Или я не знаю славу свою? Или мало её у меня? Или нужна она мне?

Не слава нужна мне от вас, но вы! Так я не равный среди вас, но великий, но хочу, чтобы было первое. И не я должен опуститься к вам, но вы подняться ко мне.

И собрал Он учеников своих и сказал им: Долог мой путь. Тысячу лет я буду идти от вас и тысячу лет возвращаться к вам. И будут враги мои говорить от лица моего слова не мои. И назовут меня именем не моим, а себя учениками моими, чтобы верили им как мне. Долог мой путь. И ученики мои скажут - нет, мы не ученики его и забудут слова мои. И кто поймёт слова мои ужаснётся и скажет - нет не то Он говорил, но вот это. Долог мой путь, но не это я хотел сказать вам, собрав вас.

Я говорю вам: я пришёл сделать вас сильными. Сильный сделает всё, слабый - ничего. Слабый - тот кто верит. Сильный - тот кто знает. Не верьте, но знайте.

Я пришёл освободить вас от смерти. Умрёт боящийся [ умереть ] , бесстрашный - бессмертен. Не бойтесь умирать. Я пришёл сделать Богом каждого. Бог это тот, кто вовремя осознал свою ничтожность. Богом быть не трудно. Трудно стать им.

Я говорю вам: не жалейте никого и никто не пожалеет вас. Жалеющий жалеет себя. Если хотите жалости от кого, то как дети вы. Не дети малые должны вы быть, но выросшие. Не любите. Любовь - это страх потерять. Боящийся потерять не найдёт. Боящийся потеряет.

Не думайте, что виновны, нет на вас вины.

Я говорю вам: не в начале было Слово, но в конце. Не слова мои святы, но мысли ваши. Так, слов всегда больше.

Я говорю вам: прощайте, те кто был со мной.

И просил его ученик: Господи, не уходи от нас!

Он же ответил: не я ухожу, но вы остаётесь.

И пламя вспыхнув, осветило лицо его.

И лицо его улыбалось.

Христос: Самый маловерный из всех тот, кто более других молится и думает, что от того ему более других дано будет. Ибо сам он не разумеет, во что верит. Словно попрошайка, ни на что иное не способный, униженно молит об исполнении желаний. Что клянчишь ты у бога? Иль думаешь, ошибся он, послав тебе то, что имеешь, и поучать его хочешь, как ошибку ту исправить должно? То значит не разумен твой Бог. Почто его тогда Богом называешь, зачем в него веришь и молишься ему зачем? Сам ты не знаешь чему кланяешься. И мало в тебе веры истинной.

Говорю же тебе, что быть маловерным хуже, чем не верить вовсе. Ибо Бога отрицая, к Богу придёшь.

Христос: Кого слушаешь и кому поклоняться ходишь ты в храм? И кто самые почитаемые люди в нём? Книжники? Фарисей? Первосвященники? Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники и хуже того. Ибо не хлеб и не золото твои крадут, но саму жизнь твою.

Устами своими и языком чтут Бога, сердце же их далеко от него отстоит. И уподобляются окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты.

И затворяют те лицемеры Царство Небесное человекам, ибо сами в него не входят и хотящих войти не допускают. И любят, что бы люди называли их: учитель! учитель! А ты не называй их учителями. Они слепые вожди слепых, а если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму. И веками скрывают они ключи от истинных знаний и подменяют их полуправдой, которую наряжают в одежды Истины, а оттого она опаснее и страшнее, чем ложь.

Христос: Не фальшивых сокровищ, не земных благ проси у Отца Небесного, как грешники просят, но одного: чтобы прямыми сделал стези, ведущие в Царствие Его, дабы увидел ты Всевышнего при жизни своей земной.

Ибо, если не увидишь Бога при жизни, не увидишь и после.

Христос: Не Бога пытайся увидеть, но Божественность! Божественность в которой Он себя проявляет во всём сущем, Божественность, которой наполнено всё мироздание.

Христос: Не нужен человеку храм рукотворный, что бы говорить с Богом, ибо дом Всевышнего — вся земля и небо, и звёзды, и все человеки.

Христос: Молиться о душе бессмысленно. Никто душу твою не спасёт, если сам о себе не позаботишься. И Царствия Божия никто не принесёт и не даст тебе, если сам его не отыщешь.

Христос: Горе тому, кто границы на земле учиняет и людей разделяет. Ибо на небе нет границ, и на земле не должно. Истинно говорю тебе: сие разделение — для вражды и раздоров причина, будь то разделение по границам, или по языку, или по вере — всё едино! И если внутри себя разделён человек, то та же вражда внутри него будет и тьма в нём, и нет покоя ему.

Христос: Всё живое и что неживым представляется незримо связано друг с другом, и всё в отдельности являет собой части единого!

Христос: Не бойся заблудиться, когда будешь искать свой путь, лишь самые сильные способны на это. И тех, кто ушёл из стада, Пастырь любит более других, ибо только им дано найти заветную дорогу.

Христос: Нет вины скота в том, что он в загоне находится, ибо загон тот хозяин для него выстроил. Человек же, на свой позор, сотворил то, на что не способно ни одно живое существо: воздвиг тюрьму себе руками своими и сам себя в неё поместил.

И горе, что дети его рождаются в этой тюрьме. Они взрослеют и не знают другой жизни, кроме жизни отцов своих, и после видеть её не могут, ибо слепы стали глаза их от мрака заточения. И не видят они ни кого, что кто бы жил по-другому, а потому считают, что их жизнь — единственный возможный способ существования. Ибо если глаза никогда не видели света, то как узнаешь, что ты во мраке. И люди изо всех сил пытаются украсить свою тюрьму: кто дорогим убранством, кто красивой рабыней. Но нет от этого никакой пользы: из тюрьмы надо выйти!

Христос: Должно тебе прежде познать себя. Когда ты познаешь себя, тогда ты будешь познан и и принят Всевышним, и ты узнаешь, что ты — сын Отца живого. И через тебя, как и через все создания свои, Он себя являет.

Когда ты познаешь себя, тогда себя истинного обретёшь, и все тайны, что скрыты от тебя, - откроются тебе. Если же ты не познаешь себя, тогда ты в бедности и ты —бедность.

Христос: Если не понимаешь начало, то невозможно понимать и конец. Так и невозможно познать, что вокруг тебя, если не знаешь что внутрь тебя, ибо нет тогда и познающего, которому дано разуметь тайны Отца Небесного.

Христос: Не отделяй небо от земли, ибо оно есть продолжение земли, так и не отделяй себя от земли, ибо ты есть продолжение её, а она — продолжение тебя. Потому говорю: ты — всему начало и всему конец. Когда увидишь это — тогда увидишь Царствие Божие.

Христос: Не только верить, но проверить всё на себе, обрести и познать — вот к чему призываю. А в то что познал, верить уже нет необходимости.

Христос: Есть некоторые, кто не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие.

Христос: Заповеди даются для тех, которые слухом слышат — и не разумеют, глазами смотрят — и не видят. Ибо исполнение закона не может животворить, не приносит благодати и не делает праведником. На это способна только истинная вера, действующая Любовью.

Ученик: Для чего же тогда дан закон?

Христос: Он дан для маловерных, в которых не вмещается Слово Божие, дабы уберечь их от преступлений, покуда не обретут истинного разумения.

Христос: Если не любишь ближнего, но говоришь, что любишь Всевышнего, - ты лжёшь!В лице Отца Твоего Небесного возлюби самою жизнь, как великий дар от Него, возлюби всем сущим в тебе от края и до края. Возлюбить ближнего значит то: возлюбить всякое Творение Божие всем сердцем без лукавства.

Христос: Если не любишь ближнего, но говоришь, что любишь Всевышнего, - ты лжёшь!

Христос: Будь ты даже первым праведником на свете и живи по Закону Божьему, и языком говори ангельским, и имей всякое познание и всю веру, но, если при этом любви не имеешь и таишь в сердце злобу, пусть даже к червяку ничтожному, то ты лишь медь звенящая, и нет в том никакой пользы твоей душе.

Христос: Стать Любовью, значит стать равным Богу, значит Богом стать! Ибо Любовь и есть Бог! И нет другой дороги в Царствие Его: Человекам это невозможно, Богу же всё возможно. Если Любовь в тебе будет, то и Бог в тебе будет и ты как Бог будешь.

Христос: Свет, что внутри тебя, дорогу тебе укажет, Любовь Истинная, что в сердце твоём поселится, сама откроет нужную дверь. Любовь Совершенная и Дух Святой приходят вместе, ибо они едино.

Христос: Жизнь человека не зависит от изобилия его имения. Ты же заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно душе твоей — что бы Слово Божие будто семя укоренилось в тебе и плод свой принесло.

Христос: Не богобоязненным надо быть, но боголюбивым. Ибо Бог возлюбил тебя прежде, так возлюби же и ты Его Любовью Истинной, Любовью, в которой нет страха, ибо Совершенная Любовь изгоняет страх, потому, что в страхе есть мучение. Боящийся не совершенен в Любви.

И даже если раздашь ты всё что имеешь, и тело отдашь на сожжение, но Любовь не будет освещать деяния ваши, не будет вам от того никакой пользы.

Христос: Кто имеет всё, нуждаясь в самом себе, не имеет ничего.

Христос: Всё открыто перед небом, не лги и, что не от сердца твоего исходит, не делай этого.

Христос: Если истинную силу имеешь, то покинут твою душу земные желания и страсти, коими она, словно безумная, кипела доселе, и вместе с ними уйдут ложные знания и суждения, и Пусто в душе твоей станет, но наполнится она Чистотой и Светом!

Христос: Глупец тот, кто сомнений не имеет.

Христос: Будь же чист, как голубь, и мудр, как змий. Свет, что спасёт тебя, сам внутри тебя отыщешь.

Христос: И даже если страницы Евангелия утеряны будут — их можно восстановить из сердца.

Хозяева библейского Запада нетерпимы не к многобожию или идолопоклонству , а именно к язычеству - как к естественной внутриобщественной основе развития цивилизации.

Идолопоклонство и поклонение кому угодно, только не Богу, они как раз и поощряют, поддерживая культы рукотворных идолов и обожествленных личностей людей - в прошлом; а политических лидеров и идолов массовой культуры (звезд эстрады, кино и спорта) - в настоящем. В этом выражается их сатанизм и противление Богу.

Всякое искоренение истины нуждается в благообразной маскировке, «оправдывающей» извратителей и обманывающей коротко и поверхностно мыслящую массовку. Поэтому искоренение язычества «мировому правительству» в ходе строительства глобального расово-«элитарного» государства неудобно проводить открыто и прямо. Но поскольку идолопоклонство и многобожие - действительные ошибки одного из прошлых этапов в историческом развитии язычества в культуре нынешней цивилизации, то поэтому осатанелыми хозяевами Библии принята стратегия устранения язычества , как естественного общественного явления и генетически предопределенной психологической культуры человека , под видом борьбы с идолопоклонством и многобожием - действительными пороками языческого мировоззрения прошлого.

Сказанное можно текстуально показать непосредственно в самой Библии. В её состав не входит текст, который прямо и без обиняков назывался бы: Благая весть Миру Иисуса Христа . В Библию входят только четыре «евангелия». Смысл этого греческого слова «просветители славянства» не пожелали выразить русским языком. Если подставить русский словесный эквивалент в текст Нового Завета, то получится «Благая весть». Но однако не от Иисуса Христа , а «от Матфея», «от Марка», «от Луки», «от Иоанна»: то есть подлог Благой вести Миру Иисуса Христа неким её заменителем - очевиден.

Если бы слова «Благая весть» изначально подставить вместо слова «евангелие» в переводы канона Нового Завета на русский, то читатель довольно скоро задумается: «Где же она - эта самая Благая весть и в чём её смысл?» Реально же этого не сделано и под непонятным именем «евангелий» содержатся четыре кратких биографических справки о жизни и деятельности среди людей Иисуса Христа, которые молчаливо отождествляются с самим Учением Христа . Биографические справки, конечно, кое-что цитируют из того, что Свыше Говорилось Миру через Христа, но не излагают этого во всей полноте сказанного; а главное - в них Благую весть Христа сопровождают отсебятина и цензурные изъятия, внесенные редакторами канона «священного» писания и «святоотеческих» преданий каждой из множества враждующих библейских церквей .

Ответ на вопрос: «Куда дели Благую весть Миру Иисуса Христа как таковую? » - однако не остается повисшим в воздухе. Церкви имени Христа отвергли её, но она сохранилась в качестве апокрифа, название которого можно выразить по-русски так: «Благая весть Миру Иисуса Христа в изложении ученика Иоанна» . Судя по содержанию её, это не тот Иоанн, «евангелие» от которого входит в канон Библии.

Всего известно более 60 апокрифов (древних книг, содержание которых не совпадало с официальным вероучением.

В частности существует полный перевод арамейских текстов, найденных в секретных архивах Ватикана в нашем веке. Перевод первой части этих текстов, в виде книги первой - «Евангелие мира от ессеев» - впервые был опубликован в 1928 году. Английский ее вариант появился в 1937 году.

Автор переводов Эдмонд Бордо Шекли получил докторскую степень в Парижском университете, а другие свои ученые степени в Венском и Лейпцигском университетах. Будучи известным филологом, специалистом по санскритскому, арамейскому, греческому и латинскому языкам, он разговаривал на десяти современных языках.

Существованию этих двух вариантов текста мы обязаны несторианским священнослужителям, которые под угрозой наступающих орд Чингиз Хана были вынуждены бежать с Востока на Запад, взяв с собой все древние писания и иконы.

Древние арамейские тексты датируются начиная с третьего века после рождения Христа, древнеславянский же вариант является буквальным переводом арамейских рукописей.»

В газете мы даём выдержки из книги. Полностью с текстом перевода можно ознакомиться на сайте www.kpe.ru . Из него можно понять, что Иисус не искоренял язычество , как в этом пытаются уверить людей библиисты и как это более тысячи лет делает на Руси пришлая иерархия книгочеев в лице доморощенных её посвященных, а учил истинному безошибочному язычеству.

Евангелие Мира Иисуса Христа
от ученика Иоанна

(фрагмент; перевод с французского перевода с арамейского и древнеславянского)

… И тогда множество больных и парализованных пришло к Иисусу, и сказали ему: Если Ты знаешь всё, Ты можешь сказать нам, почему мы должны страдать от стольких болезней. Почему мы лишены здоровья, как другие люди? Учитель, исцели нас, чтобы мы вновь обрели силы и чтобы несчастья наши оставили нас надолго. Мы знаем, что Ты обладаешь силой исцелять все болезни. Освободи нас от Сатаны и от всех страшных бед, которые он причиняет нам. Учитель, пожалей нас!

Иисус ответил им: Блаженны вы, ищущие истину, ибо я помогу вам и дам хлеб мудрости.

Блаженны вы, захотевшие вырваться из власти Сатаны, ибо я приведу вас в царство ангелов Нашей Матери , туда, куда власть Сатаны не может проникнуть.

И с великим удивлением спросили они: Где наша Мать, и кто Её ангелы? Где находится царство Её?

Наша Мать находится в вас, а вы находитесь в Ней. Это Она нас породила и дала нам жизнь.

Это от Неё вы получили тело свое и придет день, когда будете должны вернуть его. Блаженны будете вы, когда сможете познать Её. Её и царствие Её, когда последуете законам Её.

Поистине говорю я вам: тот, кто достигнет этого, никогда не увидит болезни, ибо власть вашей Матери господствует надо всем.

И власть эта уничтожает Сатану и царство его, и закон вашей Матери господствует над всем и управляет вашими телами, также как и всеми живущими на Земле.

Кровь, которая течет по вашим венам, берет начало от Матери вашей, из Земли. Её кровь падает из облаков, бьет ключом из лона Земли, журчит в горных ручьях, шелестит сквозь листву деревьев, поднимается, как пыль, над полями пшеницы, дремлет в глубоких долинах, знойно обжигает в пустыне.

Крепость костей наших происходит от Матери нашей, Земли, от скал и камней Её. Тела их обнажены и смотрят в небо с горных вершин: они, как гиганты, которые спят на склонах холмов, и как идолы, расположенные в пустыне: скрываются они также в самых глубоких недрах Земли.

Эластичность мускулов наших породила плоть Матери нашей, Земли: эта плоть, желтая и красная, дает жизнь плодам наших деревьев: она дает также пищу, бьющую ключом из каждой борозды наших полей.

Утробу нашу дало нам чрево Матери нашей, Земли: она спрятана от глаз наших также, как и невидимы нам глубины Земли.

Свет наших глаз, способность слышать ушей, - родились от разнообразия цвета и звуков Матери нашей, Земли: они омывают нас, как волны моря омывают рыб, а струи воздуха - птиц.

Истинно говорю я вам: человек - это сын Матери-Земли ; от Неё сын человеческий поучает тело свое, подобно тому, как тело новорожденного растет, питаясь грудью своей матери. Поистине говорю вам: вы - одно целое с Матерью-Землей: Она находится в вас, а вы - в Ней. От Неё вы родились, вы живете благодаря Ей, и в Неё вы, в конце концов, вернетесь. Поэтому следуйте Её законам, ибо никто не проживет долгих лет, не будет радоваться каждому мгновению, если не будет почитать Матери своей и уважать Её законов.

Ибо ваше дыхание - Её дыхание, ваша кровь - Её кровь, ваши кости - Её кости, ваша плоть - Её плоть, ваше чрево - Её чрево, ваши уши и глаза - Её уши и глаза.

Поистине говорю я вам, если хоть раз вы нарушите хоть один закон из Её законов; если вы хоть раз повредите один из членов вашего тела, то неизбежно будете поражены сильно, и будет плач и скрежет зубов. Говорю я вам: Пока не будете следовать законам вашей Матери, вы не сможете никак избежать смерти. Но тот, кто решит уважать законы Матери своей, получит взамен привязанность Её.

Она излечит все его болезни и никогда он не станет больным. Она подарит ему долгую жизнь и защитит ото всех печалей, охранит от огня, воды и укусов ядовитых змей. Ибо ваша Мать породила вас, и Она поддерживает в вас жизнь. Она дала вам тело ваше, и никто, кроме Неё, не излечит вас. Блажен тот, кто любит свою Мать и кто покоится на груди Её!

Ибо даже, если вы удалитесь от Неё, ваша Мать любит вас. А насколько больше полюбит Она вас, если вы вернетесь к Ней. Поистине говорю Я вам: Велика любовь Её, больше, чем высокие горы, глубже, чем самые глубокие моря. И тот, кто любит свою Мать, никогда не будет покинут Ею.

Подобно тому, как курица охраняет своих цыплят, и львица - своих детенышей, любая мать - новорожденного, - также ваша Мать-Земля сохранит сына человеческого от всех напастей и всех бед. Ибо поистине говорю я вам: бесчисленные беды и опасности поджидают сынов человеческих: Вельзевул, князь всех демонов, источник всего зла, находится в ожидании в теле всех сынов человеческих. Он источник смерти, он порождает все несчастья, и под пленительной маской он искушает и соблазняет всех сынов человеческих. Он обещает им богатство и власть, великолепные дворцы, золотые и серебряные одежды, множество слуг, и всего, чего они захотят; он обещает еще славу и почет, чувственные радости и роскошь, прекрасные яства и обильные вина, шумные оргии и дни, проводимые в праздности и лености.

Так соблазняет он каждого, призывая к тому, к чему более склонно его сердце. И в тот день, когда сыновья человеческие становятся полностью рабами всей этой суетности и всех этих мерзостей, тогда он, как оплату за наслаждение, отнимает у сынов человеческих все благости, которые Мать-Земля дала нам в таком изобилии. Он лишает их дыхания, крови, костей, плоти, внутренностей, глаз и ушей. Дыхание сына человеческого становится коротким, прерывистым и болезненным, оно становится зловонным, как дыхание нечистых животных.

Его кровь загустевает, распространяя такой же тошнотворный запах, как вода в болоте, она сворачивается и чернеет, подобно смертной ночи. Его кости уродуются, делаются хрупкими, они покрываются узлами снаружи, и разлагаются изнутри, а потом лопаются пополам, как камень, падающий со скалы. Кожа его становится жирной и пухлой от воды в ней, и на ней образуется корка и безобразные нарывы.

Его внутренности наполняются отвратительными нечистотами, образующими гниющие зловонные потоки, в которых гнездится бесчисленное множество поганых червей. Глаза его меркнут, пока не воцарится в них глубокая ночь: ушами его овладевает глухота и царит в них гробовая тишина.

Итак, в конце концов, теряет сын человеческий жизнь из-за собственных ошибок, и из-за того, что он не смог научиться уважать законы своей Матери, а лишь совершал ошибки, одну за другой.

Поэтому все дары его Матери-Земли были отняты у него: дыхание, кровь, кости, кожа, внутренности, глаза и уши, и, в конце концов, - сама жизнь, которой Мать-Земля наградила его тело.

Но, если сын человеческий признает свои ошибки, если пожалеет о своих грехах и отречется от них, если он возвратится к своей Матери-Земле, освободится от когтей Сатаны и устоит перед его искушениями, тогда Мать-Земля примет своего сына, который пребывал в заблуждениях и ошибках: она подарит ему свою любовь и пошлет к нему ангелов своих, которые будут служить ему. Поистине говорю я вам: Как только сын человеческий воспротивится Сатане, обитающем в нем, и перестанет подчиняться воле его, в то же мгновенье ангелы Матери его учередятся в нем, чтобы служить ему властью своей, освобождая сына человеческого из-под власти Сатаны.

Ибо никто не служит двум господам. Поистине, или служат Вельзевулу и его дьяволам, или нашей Матери-Земле и Её жизни. Поистине говорю я вам: Блаженны те, которые следуют законам жизни и которые не следуют по тропам смерти. Ибо в них жизненные силы будут расти, все более укрепляясь, и они избегнут влияния смерти.

И все, кто находились около Него, слушали Его слова с удивлением: Ибо Его слова были полны Силы, и Он учил не так, как учили священнослужители и книжники.

Между тем, хотя солнце уже закатилось, они не возвращались в свои дома. Они сели около Иисуса и спросили Его: Учитель, каковы законы жизни? Останься подольше с нами и научи нас. Мы хотим послушать Твое учение и запомнить его, чтобы идти прямым путем.

Тогда Иисус сел среди них и сказал: Поистине я скажу вам: Никто не может быть счастлив, если не следует Закону . А другие ответили Ему: Мы все следуем законам Моисея: это он дал нам закон таким, каким написан он в Священном Писании.

И ответил им Иисус: Не ищите Закона в вашем писании. Ибо Закон - это Жизнь, а в писании мертво . Поистине говорю я вам: Моисей не получал свои законы от Бога написанными, а от Живого Слова.

Закон - это Слово Жизни , переданное живым пророком для живых людей. Во всем сущем записан Закон . Вы найдете его в траве, в дереве, в реке, в горах, в птицах, в небе, в рыбах, в озерах и в морях, но особенно ищите его в самих себе.

Ибо поистине говорю я вам: Все сущее, в котором есть жизнь, ближе к Богу, чем писание, лишенное жизни. Бог создал жизнь и все сущее таковым, что они являются Словом вечной жизни и служат Учением человеку о Законах истинного Бога. Бог написал Свои Законы не на страницах книг, но в вашем сердце, и в вашем духе.

Они проявляются в вашем дыхании, в вашей крови, в ваших костях, в вашей коже, в ваших внутренностях, в ваших глазах, в ваших ушах и в любой самой незначительной части вашего тела.

Они присутствуют в воздухе, в воде, в земле, в растениях, в лучах солнца, в глубинах и высотах. Все они обращены к вам, чтобы вы могли понять Слово и Волю живого Бога. К несчастью вы закрыли глаза, чтобы ничего не видеть, и заткнули уши, чтобы ничего не слышать. Поистине говорю вам: Писание - дело рук человека , в то время как жизнь и все её воплощения - дело Божие . Почему же вы не слушаете Слов Бога, записанных в творениях Его? И почему изучаете вы писания, буквы которых мертвы, будучи деянием рук человеческих?

Как же можем мы читать Законы Божии, если не в писаниях? Где же они написаны? Прочитай же нам их, там, где Ты их видишь, ибо мы не знаем других писаний, кроме тех, что унаследовали мы от предков наших. Объясни нам Законы, о которых Ты говоришь, что нам, услышав их, можно вылечиться и исправиться.

Иисус сказал им: Вы не можете понимать Слова жизни, потому что пребываете в смерти. Темнота закрывает глаза ваши, а уши ваши глухи. Однако я говорю вам: Не надо устремлять взор свой на писание, буква которого мертва, если действиями своими отвергаете вы Того, Кто дал вам писания. Поистине говорю вам я: В делах ваших нет ни Бога, ни Законов Его; не присутствуют они ни в обжорстве, ни в пьянстве вашем, ни в образе жизни вашей, которую вы растрачиваете в излишествах и роскоши; а еще менее - в поисках богатства, а в особенности в ненависти к врагам своим. Это все очень далеко от истинного Бога и ангелов Его. Но все это ведет к царству темноты и владыке всего зла. Ибо все эти вожделения вы носите в себе; а потому Слово Божие и Могущество Его не могут войти в вас, оттого, что вы вынашиваете в себе много плохих мыслей, а также мерзости гнездятся в теле вашем и в сознании вашем. Если вы хотите, чтобы Слово Живого Бога и Могущество Его смогли проникнуть в вас, не оскверняйте ни тела вашего, ни сознания вашего, ибо тело есть Храм Духа, а Дух - Храм Бога. Поэтому должны вы очистить этот Храм, чтобы Владыка Храма смог поселиться в нем и занять место, достойное Его. Чтобы избежать всех искушений тела своего и сознания своего, которые исходят от Сатаны, удалитесь под сень Неба Господнего.

Ибо, поистине, никто не может достигнуть Небесного Отца , не пройдя через Землю-Мать. И, подобно новорожденному, не могущему понять наставления отца своего, пока мать не приложит его к своей груди, не искупает его, не приласкает его, не положит в колыбель, чтобы он уснул, после того, как покормит его. Ибо место ребенка, пока он еще мал, около матери своей, ей он должен подчиняться. Но когда подрастет он, отец возьмет его с собой, чтобы он мог работать с ним в поле, и ребенок вернется к матери своей лишь в час обеда или ужина. И тогда отец даст ему свои наставления, чтобы он мог с легкостью помогать отцу во всех делах его.

И когда отец увидит, что сын понял все наставления его и выполняет умело свою работу, отдаст он сыну все свое добро, чтобы сын мог продолжать дело отца своего. Поистине говорю я вам: Блажен тот сын, который следует советам матери и ведет себя соответственно с ними. Но во сто крат более блажен тот сын, который принимает советы отца своего и следует им, ибо сказано было вам: «Чти отца своего и матерь свою, чтобы дни твои продлились на этой земле.» И я говорю вам, сыны человеческие: Чтите Мать вашу - Землю , следуйте всем законам Её, чтобы дни ваши продолжились на этой земле; и чтите Отца вашего Небесного, чтобы унаследовали вы жизнь вечную на небесах. Ибо Отец Небесный во сто крат более велик, чем все отцы по поколению и по крови, подобно тому, как Мать-Земля - более всех матерей по плоти. А в глазах Отца Небесного и Матери-Земли сын человеческий еще дороже, чем в глазах отца своего по крови и матери своей по плоти.

И иной мудростью исполнены Слова и Законы Отца Небесного и Матери-Земли, чем слова и воля всех отцов ваших по крови и всех матерей ваших по плоти. И бесконечно больше будет наследие Отца вашего Небесного и Матери-Земли: Царство Жизни, как земной, так и небесной: наследие, предпочитаемое всему тому, что могут оставить вам отцы ваши по крови и матери по плоти.

Истинные братья ваши - те, кто выполняет Волю Отца Небесного и Матери-Земли, а не братья по крови. Поистине говорю я вам: Ваши истинные братья по Воле Отца Небесного и Матери Земли полюбят вас в тысячу крат больше, чем братья по крови. Ибо со времен Каина и Авеля, с тех пор как братья по крови нарушили Волю Бога, нет больше истинного братства по крови. И братья относятся к братьям своим, как к чужим людям. Поэтому говорю я вам: Любите истинных братьев своих, Волею Божией в тысячу крат более чем братьев своих по крови.

Ибо ваш Отец Небесный есть Любовь !

Ибо ваша Мать Земля есть Любовь !

Ибо сын человеческий есть Любовь !

И благодаря Любви Небесный Отец, Мать-Земля и сын человеческий едины. Ибо дух сына человеческого происходит от Духа Отца Небесного и Тела Матери-Земли. Потому будьте совершенны, как Дух Отца Небесного и Тело Матери-Земли.

Любите Отца вашего Небесного, как Он любит ваш дух.

Любите также вашу Мать-Землю, как Она любит ваше тело.

Любите братьев ваших истинных, как ваш Отец Небесный и Мать-Земля любят их. И тогда ваш Отец Небесный даст вам свой Святой Дух, а ваша Мать-Земля - свое Святое Тело. И тогда сыновья человеческие, как истинные братья, будут любить друг друга такой Любовью, которую дарят им их Отец Небесный и Мать Земля: и тогда станут они друг для друга истинными утешителями. И тогда только исчезнут с Лица Земли все беды и вся печаль, и воцарится на ней Любовь и Радость. И станет тогда Земля подобна Небесам и придет Царствие Божие . И сын человеческий придет во всей Славе своей, чтобы овладеть своим наследством - Царствием Божиим. Ибо сыны человеческие живут в Отце Небесном и Матери-Земле, и Небесный Отец и Мать-Земля живут в них.

И тогда вместе с Царством Божиим придет конец временам. Ибо Любовь Отца Небесного дает всем вечную жизнь в Царстве Божием. Ибо Любовь - вечна. Любовь сильнее смерти.

И хотя я говорю на языке людей и ангелов, если нет Любви у меня - подобен я издающему звуки колокольному металлу или гремящим цимбалам. И хотя предсказываю я будущее и знаю все секреты и всю мудрость и имею сильную веру, подобную буре, двигающей горы, если нет Любви у меня, я - ничто.

И даже, если я раздам все богатство мое бедным, чтобы накормить их, и отдам огонь, который получил от Отца Моего, если нет Любви у меня, не будет мне ни блага, ни мудрости.

Любовь терпелива, Любовь нежна, Любовь не завистлива. Она не делает зла, не радуется несправедливости, а находит радость свою в справедливости.

Любовь объясняет все, верит всему, Любовь надеется всегда, Любовь переносит всё, никогда не уставая: что же касается языков, - они исчезнут, что касается знания, - оно пройдет.

И сейчас располагаем частицами заблуждения и истины, но придет полнота совершенства, и все частное - сотрется.

Когда ребенок был ребенком, разговаривал, как ребенок, но достигнув зрелости, расстается он с детскими взглядами своими.

Так вот, сейчас мы видим всё через темное стекло и с помощью сомнительных истин. Знания наши сегодня отрывочны, но когда предстанем перед Ликом Божиим, мы не будем знать более частично, но познаем все, познав Его учение. И сейчас существует Вера, Надежда, Любовь, но самая великая из трех - Любовь.

А сейчас благодаря присутствию Духа Святого нашего Небесного Отца, говорю я с вами языком Жизни Бога Живого. И нет еще среди вас никого, кто смог бы понять все, что я вам говорю. А те, кто объясняет вам писания, говорят с вами мертвым языком людей, ищущих через людей их больные и смертные тела.

Поэтому все люди смогут понять их, ибо все люди больны, и все находятся в смерти. Никто не видит Света Жизни. Слепые ведут за собой слепых по черным стопам греха, болезни и смерти, и в конце концов, все попадают в смертную бездну.

Я послан Отцом, чтобы зажечь перед вами Свет Жизни . Свет загорается сам и рассеивает сумерки, в то время, как сумерки знают лишь себя и не знают Света. Я должен многое сказать вам, но вы не сможете понять этого, ибо глаза ваши ослаблены сумерками, и полный Свет Отца Небесного ослепил бы вас. Поэтому не можете вы понять всего, что я говорю вам об Отце Небесном, который послал меня к вам.

Из этого можно понять, что Иисус Христос, если говорить по-русски - язычник, а если говорить по-арабски - суфий. То есть пришлая византийская иерархия попов, прикрываясь именем Христа, более тысячи лет извращает и искореняет на Руси Христово учение.

Отрицать истинность сказанного в приведенном фрагменте «Благой вести Миру Иисуса Христа» на основе жизненного опыта каждого человека в здравом уме и ясной памяти невозможно.

José de Sousa Saramago

O evangelho segundo Jesus Cristo

Copyright © The Estate of José Saramago, 1991

All rights reserved Published by arrangement with Literarische Agentur Mertin Inh. Nicole Witt e K. Frankfurt am Main, Germany

© А. Богдановский, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, – то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен.

Евангелие от Луки, 1, 1–4

Что я написал, то написал.

У солнца, окруженного острыми тонкими лучами и извилистыми языками пламени, придающими полдневному светилу сходство с ополоумевшей «розой ветров», – человеческое лицо: плачущее, искаженное невыносимой болью, с распяленным в беззвучном крике ртом – беззвучном потому, что ничего этого нет в действительности. Перед нами всего лишь бумага да краска. Ниже мы видим человека: он привязан к стволу дерева и совершенно гол, если не считать обмотанной вокруг бедер тряпки, прикрывающей то, что принято называть срамом; ноги его уперты в обрубок толстой ветви, и, для того, наверно, чтобы не соскользнули с этой природной подпорки, в них глубоко вогнаны два гвоздя. По вдохновенно-страдальческому выражению лица, по устремленному ввысь взгляду можно узнать разбойника Благоразумного. Безобманной приметой может служить и кудрявая голова – ведь у ангелов и архангелов волосы вьются, а раскаявшийся преступник, судя по всему, уже на полпути в Царство Небесное и к его обитателям. Неизвестно, можно ли счесть этот столб деревом, которое, особым образом изуродовав, превратили в орудие казни, продолжают ли еще его корни высасывать из почвы жизненные соки, а неизвестно потому, что всю нижнюю часть ствола заслоняет от нас длиннобородый человек в просторном, пышном и богатом одеянии, голова его вскинута, но смотрит он не на небо. Эта горделивая осанка, этот печальный лик могут принадлежать только Иосифу Аримафейскому, а вовсе не Симону из Кирены, как можно было бы подумать, поскольку, согласно протоколу экзекуции, сей последний, понужденный помочь преступнику донести орудие казни до места, где совершилась она, потом пошел своей дорогой и гораздо более был озабочен теми неприятными последствиями, которые сулило ему невольное его опоздание, чем смертными муками распятого. Да-да, именно Иосиф из Аримафеи звали того добросердечного и состоятельного человека, что вызвался заплатить за могилу и за погребение в ней главного из троих казненных, но за свое великодушие он не был причислен к лику святых или хотя бы присноблаженных, и потому ничто, кроме чалмы, в которой он в свое время хаживал по улицам, не обвивает его голову, не в пример той склоненной долу женщине на переднем плане, чьи распущенные волосы осенены нимбом вечной славы, очень похожим на домодельное кружевце. Эту женщину на коленях, конечно, зовут Мария, потому что нам заранее известно: все женщины, что сойдутся здесь в этот час, носят это имя, и только одну в дальнейшем мы станем называть Магдалиной, чтобы отличить от всех прочих, хотя каждый, кто хоть чуточку осведомлен о самых элементарных житейских понятиях, с первого взгляда и так узнает в ней пресловутую Магдалину, ибо лишь женщина с бурным, как у нее, прошлым решилась бы в столь трагическую минуту появиться в платье с таким глубоким вырезом и лифом до того узким, что пышные округлости приподнятых, открытых и выставленных напоказ грудей неизбежно притягивают к себе жадные взгляды проходящих мимо мужчин, невольно рискующих впасть во грех плотского вожделения и навечно погубить свою душу. Тем не менее лицо ее говорит о глубочайшей скорби, а поникшая фигура – о муке, которую испытывает ее душа, пусть и заключенная в столь соблазнительную телесную оболочку, и потому оговоримся сразу: будь эта женщина и вовсе нагишом, мы все равно обязаны были бы отнестись к ней со всем мыслимым уважением и почтительностью. Мария Магдалина, если это она, с невыразимым словами состраданием держит и вроде бы собирается поцеловать руку другой женщины, которая простерта на земле, словно лишилась последних сил или ранена насмерть. Ее тоже зовут Мария – вторая в порядке появления и первая, самая что ни на есть первая по значению, если судить по тому, что в нижней части композиции отведено ей самое центральное место. Видны лишь заплаканное лицо и бессильно уроненные руки – все прочее скрыто под бесчисленными складками покрывала и туники, подпоясанной грубой, как можно угадать, веревкой. Она старше первой Марии, и это главная, хоть и не единственная причина того, что вокруг ее головы сияет нимб более сложной и замысловатой формы – о чем, будучи спрошен, я, человек, хоть и не слишком сведущий относительно званий, рангов и иерархии, бытующих в этом мире, все же взял бы на себя смелость заявить. Да и потом, если вспомнить, сколь широко распространились изображения, подобные тому, о котором я веду речь, то лишь инопланетянин – при условии, что на этой иной планете не происходило время от времени или сейчас не происходит впервые нечто схожее, – так вот, лишь этот инопланетянин, существование которого и представить-то себе почти невозможно, не знает, что убитая горем женщина – это вдова плотника Иосифа, произведшая на свет многочисленных детей, из которых по воле судьбы или того, кто этой волей управляет, только один процвел и прославился, причем не слишком – в земной своей жизни и невероятно – по смерти. Склонясь налево, Мария, мать Иисуса, – того самого, о ком только что было упомянуто, – опирается локтем о бедро еще одной женщины: она тоже стоит на коленях, ее тоже зовут Мария, и вот она-то, хоть мы даже в воображении не можем увидеть вырез на ее платье, скорей всего, и есть истинная Магдалина. Так же как и у первой из этой троицы, длинные волосы распущены по спине, только у нее они, по всей видимости, белокурые, если, конечно, гравер не по чистой случайности, а намеренно, чтобы обозначить их светлый тон, ослабил нажим своего резца. И потому мы не можем с полной уверенностью утверждать, что Мария Магдалина в самом деле была златовласой, хотя полностью согласны с весьма распространенным мнением о том, будто блондинки, как натуральные, так и крашеные, суть самые совершенные орудия греха и погибели. И Марии Магдалине, великой грешнице, погубившей, как всем известно, свою душу, надлежит быть белокурой, хотя бы для того, чтобы не опровергать представление, к которому волей или неволей склоняется большая часть рода человеческого. Однако мы так настойчиво твердим, что она и есть Магдалина, вовсе не потому, что светлый тон ее волос – довод более весомый, чем тяжелые и щедро открытые груди первой Марии. Есть иное свидетельство, и оно позволяет установить ее личность с полной определенностью: взгляните лишь, как, одной рукой почти машинально поддерживая простертую на земле мать Иисуса, смотрит эта женщина на Распятого и в глазах ее горит такая подлинная, такая пламенная любовь, что кажется, будто и все ее тело, все ее плотское естество окружено сияющим ореолом, рядом с которым тускнеет и блекнет нимб над ее головой – магический круг, не допускающий в очерченные им пределы лишние чувства и мысли. Так может смотреть только женщина, обладающая способностью любить, которой наделяем мы одну Марию Магдалину, – вот вам окончательный и решающий довод в пользу того, что это она и есть, она и никто другой, и, стало быть, нечего и толковать о четвертой Марии, которая стоит рядом с нею, воздев руки и всем видом своим демонстрируя скорбь, но устремив взор неведомо куда. Ей под стать и изображенный в этой части гравюры совсем молодой, едва вышедший из отрочества мужчина в манерной позе – левая нога его согнута в колене, а правая аффектированно-театральным жестом устремлена к этим четырем женщинам, разыгрывающим на земле драматическое действо. Этот молоденький кудрявый юноша с дрожащими губами – Иоанн. Он, как и Иосиф Аримафейский, заслоняет собой комель другого дерева, на вершину которого, где бы надо быть птичьим гнездам, воздет, привязан и прибит еще один человек. В отличие от первого волосы у него прямые, голову он опустил, чтобы посмотреть – если еще способен смотреть, – что происходит внизу, и худое, с ввалившимися щеками лицо его так не похоже на лицо его товарища на другом столбе, который и в предсмертном оцепенении, в муках агонии нашел в себе мужество поднять голову, обратить к нам лицо, даже на черно-белой гравюре все еще румяное и полнокровное. Второй же, уронивший голову на грудь, будто всматривающийся в землю, готовую принять свою убогую добычу, дважды обреченный – и на мучительную казнь, и на муки ада, – может быть только Злым разбойником. Признаем, однако, что прямодушный и нелукавый нрав придал ему душевных сил не прикидываться, что он верит, будто минута раскаяния способна искупить целую злодейскую жизнь или хотя бы один час слабости. Над его головой горюет и плачет луна, изображенная в виде женщины с такой неуместной серьгой в ухе, – подобную вольность не допускал раньше ни один художник или поэт, и сомнительно, чтобы, несмотря на этот дурной пример, кто-либо позволил себе впредь. Скорбящие солнце и луна с двух сторон заливают землю ровным, без теней, светом, и потому, должно быть, так отчетливо предстает нам все изображенное на гравюре до самой линии горизонта – башни и крепостные стены, подъемный мост, перекинутый через ров, где поблескивает вода, готические шпицы крыш, и в самой глубине, на вершине последнего холма, – замершие крылья ветряной мельницы. Чуть ближе гарцуют на вышколенных конях четыре всадника в полном вооружении, но по их жестам можно предположить, что они подоспели к концу зрелища и шлют прощальный привет невидимым нам зрителям. Это же впечатление завершившегося празднества производит и фигура пешего латника, который уже делает шаг прочь от места казни, неся в правой руке то, что издали кажется тряпкой, но при ближайшем рассмотрении может оказаться туникой или хитоном; тем временем двое других солдат проявляют, насколько можно судить на таком расстоянии о выражении их крошечных лиц, досаду и даже злость – как те, кому не выпал счастливый жребий. Над этой пошлой обыденностью – над солдатами, над обнесенным стеной городом – парит четверка ангелов, двое из которых, изображенные во всех подробностях, горько плачут и стенают, тогда как деловито насупленный третий занят тем, что старается до последней капли собрать в подставленную чашу кровь, струей бьющую из правой стороны груди Распятого. Здесь, на этом холме, называемом Голгофой, подобная злая участь многих уже постигла, многих еще ждет, но только одного из всех – вот этого обнаженного человека, руки и ноги которого пригвождены к кресту, этого сына Иосифа и Марии, по имени Христос, – грядущее удостоит заглавной буквы, все же прочие так навсегда и останутся просто распятыми. Теперь наконец понятно, куда устремлены взгляды Иосифа Аримафейского и Марии Магдалины, кого оплакивают солнце и луна, кому возносит хвалу Благоразумный разбойник и кого хулит его нераскаянный товарищ, не понимая, что ничем не отличается от своего собрата, а если и есть между ними какая-либо разница, то не в том она, что один раскаялся, а второй закоснел в грехе, ибо они оба не существуют сами по себе, каждый из них всего лишь возмещает собой то, что отсутствует в другом. Над головой Распятого ярче солнца и луны горят тысячей лучей буквы латинской надписи, провозглашающей его Царем Иудейским, лоб и виски стягивает сплетенный из колючих веток венок – его, даже не догадываясь об этом, носят, причем вовсе не обязательно, чтобы хлестала из распоротой плоти кровь, – те, кому не позволяют быть царями себе самим. Иисусу в отличие от двух разбойников не во что упереться ногами, и, не напрягай он из последних сил верхнюю половину тела, оно всей тяжестью обвисло бы на руках, прибитых гвоздями к перекладине, но надолго ли еще хватит сил этих, если, как уже было сказано, из раны в груди льется кровь, вымывая из него жизнь. Между двумя укосинами, которые удерживают крест в вертикальном положении и вместе с ним уходят в темное лоно земли, нанося ей, впрочем, рану не смертельней, чем любая человеческая могила, лежит череп, а рядом – лопатка и берцовая кость, но нас интересует именно череп, поскольку это и значит в переводе слово «голгофа». Неизвестно, кто и зачем положил здесь эти бренные останки. Быть может, кто-то с мрачной иронией предупреждает тех несчастных, что мучаются на кресте, какая участь им уготована, прежде чем они обратятся в землю, в прах, в ничто. Иные утверждают, что это череп самого Адама, который всплыл на поверхность из черной пучины древних геологических пластов и, не в силах вернуться назад, обречен на вечные времена видеть пред собой землю – свой единственно возможный и навсегда потерянный рай. По той же равнине, где, горяча напоследок своих жеребцов, скачут всадники в латах, идет человек: удаляясь от нас, он обернулся на ходу. В левой руке его ведро, в правой – длинная палка с насаженной на нее губкой, которую отсюда, впрочем, почти не разглядеть. В ведре же, ручаюсь вам, – вода с уксусом. Человеку этому отныне и до скончания века суждено быть жертвой клеветы: про него станут распускать вздорные слухи, будто он, когда Иисус попросил пить, по злобе или в насмешку напоил его уксусом. На самом же деле подкисленная уксусом вода в тех краях издавна и справедливо почиталась лучшим средством утолить жажду, ибо освежает как мало что другое. Он уходит прочь, он не дождется конца, ибо сделал что мог – унял мучительную сушь, терзавшую нутро троих обреченных, не делая различий между Иисусом и разбойниками, поскольку рассуждал просто: все они из земли взяты, в землю и перейдут. Вот и все, что можно будет о них сказать.

Ночи еще долго идти до рассвета. На гвозде у дверного косяка горит масляная плошка, но зыбко подрагивающая миндалина огонька не в силах справиться с мраком, который окружает ее и со всех сторон заполняет комнату, становясь в дальних углах непроницаемо густым и плотным, хоть ножом его режь. Иосиф проснулся как от толчка, словно кто-то разбудил его, резко тряхнув за плечо, но, наверно, этот толчок был кусочком мгновенно рассеявшегося сна – трясти его было некому, и никого не было в доме, только он да жена, которая спит не шевелясь. Никогда еще не просыпался он среди ночи: обычно он открывал глаза не раньше, чем широкая щель в двери точно набухала и сочилась пепельным холодным светом. Сколько раз он собирался заделать ее – плотнику ничего не стоит приладить да прихватить гвоздями подходящую деревяшку, – но уже так привык, открывая глаза, видеть перед собой вертикальную полоску света, провозвестницу дня, что постепенно ему стало казаться, что без нее нипочем не выбраться из сонной тьмы, сковывавшей и его тело, и мир вокруг. Щель была частью дома, вроде стен или потолка, очага или убитого земляного пола. Вполголоса, чтобы не разбудить спавшую рядом жену, Иосиф произнес слова утренней молитвы, которую должно творить по возвращении из таинственной страны сна: Благодарю Тебя, Господи мой Боже, Царю Небесный, за то, что по милости Твоей возвратил мне душу прежней и живой. Потому, должно быть, что не все пять его чувств очнулись от сна разом – а впрочем, не исключено, что во времена, о которых мы ведем речь, люди еще не обрели власть над каждым или, напротив, утратили те, что так полезны нам сегодня, – Иосиф, словно из дальней дали, следил за тем, как медленно, постепенно проникает и заполняет все закоулки и изгибы тела возвращающаяся душа, подобно воде, которая растекается по земле извилистыми ручейками и всасывается внутрь, до самых глубоких корней, чтобы потом напитать заключенной в ней жизненной силой стебли и листья. И видя, как трудно это возвращение, Иосиф, поглядев на лежавшую рядом жену, побоялся потревожить ее сон: она являла собой телесную оболочку, лишенную души, ибо та отлетает от спящего, иначе зачем бы надо было возносить ежеутренне хвалу Господу за то, что ежеутренне Он возвращает нам ее при пробуждении, и в этот миг некий голос внутри осведомился: Откуда же тогда берутся наши сны? Быть может, сны – это память души о теле, подумал Иосиф: это и был ответ. В этот миг Мария пошевелилась – видно, душа ее витала где-то неподалеку, в доме, – но не пробудилась, а только глубоко вздохнула, как всхлипнула, и потянулась к мужу, сделав всем телом волнообразное, но бессознательное – ибо в яви никогда бы на него не осмелилась – движение. Иосиф натянул на плечи колючую и шершавую простыню, поудобнее устроился на циновке, не отстраняясь, почувствовал, как настоянное на каких-то ароматах – будто откинули крышку ларца с пахучими травами – тепло постепенно проникает сквозь ткань его рубахи, соединяется с его собственным теплом. Потом, медленно смежив веки, позабыл, о чем думал, и отрешенное от души тело вновь погрузилось в сон.

Разбудил его лишь крик петуха. В щели мерцал мутный свет, сероватый, как вода на водопое. Время, терпеливо и кротко дожидавшееся, когда у ночи иссякнут силы, теперь готовило поле к приходу утра, как вчера, как всегда, ибо миновали те легендарные дни, когда солнце, которому мы и так уж стольким обязаны, могло остановиться над Гаваоном, чтобы Иисус Навин успел победить пятерых царей, подступивших под стены города. Иосиф сел на циновке, откинул простыню, и в этот миг петух прокричал во второй раз, напоминая, что он забыл поблагодарить Творца всего сущего за те свойства, которыми наделен по воле Его петух. Благодарю Тебя, Господи мой Боже, Царю Небесный, что даровал петуху способность отличать день от ночи, сказал Иосиф, и в третий раз прокричал петух. Обычно на заре крик его подхватывали, перекликаясь, все соседские петухи, однако сегодня безмолвствовали они, словно для них ночь еще не кончилась или же только наступила. Иосиф не без тревоги поглядел на жену, удивляясь, что она, просыпавшаяся обычно, как птичка, от легчайшего шороха, так крепко спит сегодня, словно некая посторонняя сила, снизойдя на нее или паря над нею, прижимает ее к земле, позволяя, однако, пошевелиться, – Иосиф и в полутьме заметил, как время от времени рябью по воде пробегает по ее телу дрожь. Уж не заболела ли? – подумал он, но чуть зародившуюся тревогу пресекла настоятельная надобность облегчиться, и это тоже было не как всегда – не ко времени и слишком уж остро. Осторожно поднявшись, чтобы жена не проснулась и не догадалась, куда идет он – ибо Закон велит всячески охранять достоинство мужчины, – он отворил заскрипевшую дверь и вышел на двор. Был тот час, когда утренние сумерки будто пеплом припорашивают весь мир. Иосиф направился к низенькой пристроечке, где было стойло осла, и там справил нужду, с полубессознательным удовольствием слушая, как сильная струя с шумом бьет в солому. Осел, прядая длинными волосатыми ушами, повернул к нему голову – блеснули в полумраке выпуклые глаза – и вновь сунул морду в ясли, ухватывая толстыми чуткими губами остатки корма. Иосиф подошел к висевшему на веревке кувшину, наклонил его, вымыл руки и, вытирая их подолом собственной рубахи, вознес хвалу Господу за то, что в неизреченной мудрости своей снабдил человека столь нужными для жизни природными сосудами и отверстиями, которые в должный миг открываются или закрываются. Тут он взглянул на небо, и сердце у него екнуло – солнце все еще тянуло со своим появлением, и на всем небосводе не было и малейшего следа заревого багрянца, не горело ни единого розового или светло-вишневого блика, но от края до края, насколько позволяли видеть стены, под необъятным куполом низких облаков, подобных полуразмотанным клубкам шерсти, разливался ни на что не похожий, невиданный лиловый цвет, который на востоке, там, где должно было проклюнуться солнце, светлел и подрагивал, а на всем остальном пространстве все сильнее и гуще набухал чернотой, делавшейся кое-где уже неразличимой с ночным небом. Иосиф за всю свою жизнь не видал такого, хоть и слышал от стариков, что, доказывая могущество Создателя, иногда случаются чудесные небесные явления – радуги вполнеба, лестницы, уходящие на головокружительную высоту от земли к небосводу, сыплющаяся с небес манна. Но никогда и слышать не доводилось о том, что небо может стать такого цвета, вполне способным возвещать и начало и окончание чего-то, что над всем миром протянется плывущий в поднебесье купол, состоящий из маленьких, сцепленных друг с другом облачков, неисчислимых, как камни в пустыне. Душу его объял страх, почудилось, что пришел конец света и что единственным свидетелем того, как исполнит Господь свой приговор, будет он один: на небе и на земле не слышно было ни звука – ни говора, ни детского плача не доносилось из соседских домов, ни слов молитвы, ни проклятий, ни шума ветра, ни блеянья коз, ни собачьего лая. Почему же не поют петухи, пробормотал он и в смятении тотчас повторил эти слова, словно петушиный крик мог дать последнюю надежду на спасение. А в небе тем временем произошли перемены. Постепенно, почти незаметно лиловый цвет с изнанки облачного купола стал блекнуть, сменяясь бледно-розовым, а потом красным, пока не исчез бесследно – был и нет, – и небо вдруг точно взорвалось светом, и бесчисленные золотые копья вонзились в облака, пропороли их насквозь, а те, неведомо почему и как, выросли, превратились в исполинские корабли с раздутыми парусами и заскользили по наконец очистившемуся небу. Освободилась от страха и душа Иосифа, глаза его расширились от изумления и восторга: зрелище, единственным свидетелем которого он был, принадлежало к числу небывалых, и уста его сами собой вознесли хвалу Творцу природы, но небеса во всем своем безмятежном величии ждали от него лишь тех простых слов, каких и можно ждать от человека: Слава Тебе, Господи, за то, слава за это и еще за то. Он сказал их, и в то же мгновение, словно было произнесено заклинание, словно распахнулась наглухо запертая дверь, шум жизни ворвался туда, где прежде царило безмолвие, оттеснив тишину в случайные и отдаленные уголки пространства вроде крохотных лесных прогалин, окруженных и скрытых шелестом и звоном деревьев. Утро поднималось и ширилось, и почти нестерпимой стала открывшаяся глазам красота, когда чьи-то исполинские руки подбросили в воздух и пустили в полет огромную райскую птицу с горящим на солнце оперением, развернули сверкающим веером тысячеглазый хвост павлина, заставили залиться немудрящей трелью какую-то безымянную птичку. Порыв ветра, родившегося здесь же, ударил Иосифу в лицо, взъерошил ему бороду, раздул рубаху, завертелся вокруг него, как перекати-поле, а быть может, все это было лишь мгновенным помрачением рассудка, рожденным вдруг вскипевшей кровью: вдоль хребта у него побежали огненные мурашки – признак надобы иной, еще более жгучей, чем та, что вывела его на двор.

Двигаясь так, словно какой-то вихрь нес его, Иосиф вошел в дом, притворил за собою дверь и постоял минуту, давая глазам привыкнуть к полутьме. Рядом бледно, бесполезно горела плошка. Проснувшаяся Мария лежала на спине, пристально и внимательно глядела прямо перед собой и, казалось, ждала. Иосиф молча приблизился, медленно стянул простыню, закрывавшую ее. Она отвела глаза, взялась за подол рубахи, но успела поднять ее лишь до живота, как Иосиф, склонившись над ней, сделал со своей рубахой то же самое, а Мария разомкнула колени. Впрочем, может быть, ноги ее раздвинулись еще раньше, во сне, и она осталась лежать так, охваченная то ли непривычной утренней истомой, то ли предчувствием, посещающим супругу, которая знает свой долг. Бог, как известно, вездесущ и, наверно, был тогда где-то поблизости, но в качестве бесплотного духа не мог видеть, как соприкоснулись их волосы, как его плоть проникла в ее плоть, исполняя свое предназначение, а когда священное семя Иосифа излилось в священное лоно Марии, Бога, наверно, уже не было там, ибо на свете есть нечто, недоступное разумению даже и того, кто сам это сотворил. Выйдя во двор, Бог не мог слышать сдавленного, как бы предсмертного, хрипа, который издал мужчина, и уж подавно – почти неуловимого стона, который не смогла сдержать женщина. Через минуту, а может, и раньше Иосиф поднялся, высвободив Марию, и та одернула рубаху, натянула простыню, закрыла лицо сгибом локтя. Став посреди комнаты, воздев руки, устремив глаза в потолок, муж произнес самую ужасную из всех молитв: Благодарю Тебя, Господи мой Боже, за то, что не создал меня женщиной. Бога к этому времени не было уже и во дворе, ибо не затряслись, не обвалились стены дома, не разверзлась земля. Тут в первый раз прозвучал тихий голос бессловесной доселе Марии, смиренно произнесшей: Благодарю Тебя, Господи, за то, что создал меня по воле Твоей. Заметьте, что слова эти ничем не отличаются от других, всем известных и прославленных: Се, раба Господня, да будет мне по слову Твоему. Очевидно, что женщина, которая могла произнести те слова, способна произнести и эти. Потом Мария, жена плотника Иосифа, поднялась со своей циновки, скатала ее вместе с мужниной и сложила вдвое покрывавшую их простыню.

А жили Иосиф и Мария в Галилее, в местечке Назарет, малолюдном и бедном, в доме, почти неотличимом от соседских, – в такой же, как у всех, убогой и кривой лачуге, сложенной из кирпича, обмазанной глиной и, чтобы меньше уходило материала, прилепленной к холму, склон которого заменял одну стену. Никаких тебе архитектурных изысков – все как у всех, по раз и навсегда установленному шаблону, что, никогда не приедаясь, повторялся снова и снова. Как нам уже известно, Иосиф был плотником, недурно знавшим свое ремесло, однако начисто лишенным воображения, мастерства или выдумки, что и обнаруживалось всякий раз, как заказывали ему работу более или менее тонкую. Не думаю, однако, чтобы это обстоятельство возмутило даже самых требовательных моих читателей, – всем ведь понятно, что человеку, которому едва перевалило за двадцать, живущему в краю со столь ограниченными возможностями и еще более скудными потребностями, просто негде набраться опыта, невозможно развить эстетическое чувство, без чего достичь в своем деле совершенства никак не получится. И потому, не желая сводить достоинства человека к тому, в какой мере можно считать его истинным мастером, скажу, что Иосиф, несмотря на молодые годы, считался в Назарете человеком праведной жизни и богобоязненным, ревностно и неукоснительно исполнял все обряды, и, хоть Бог не отметил его, не выделил из всех прочих смертных даром красноречия, однако же суждения его были здравы, замечания точны и уместны, особенно если беседа предоставляла возможность допустить сравнение или дать определение, как-то связанные с его ремеслом, – упомянуть, например, о том, как ладно пригнан и плотно сколочен мир вокруг. Но поскольку Иосиф от природы был лишен крылатого, воистину творческого воображения, то ни разу за всю свою недолгую жизнь он не высказал ничего такого, что осело бы в памяти жителей Назарета и передавалось бы из уст в уста от детей к внукам, не произнес ни одной из тех чеканных фраз, смысл которых, заключенный в прозрачную словесную оболочку, столь ослепительно ясен, что в грядущем сможет обойтись без назойливых толкователей, или же, напротив, достаточно темен и туманен, чтобы в наши дни превратиться в лакомый кусочек для эрудитов разного рода.

Что же касается дарований и талантов Марии, то при всем желании не удалось обнаружить ничего особенного у той, что и в замужестве осталась хрупкой шестнадцатилетней девочкой, каких во все времена, в любых краях приходится тринадцать на дюжину. Впрочем, Мария при всей своей хрупкости работает, как и все женщины, – ткет, прядет и шьет, каждый Божий день печет в очаге хлеб, спускается к источнику за водой, а потом, по узким тропинкам, по крутому склону, с тяжелым кувшином на голове, карабкается вверх, под вечер же по тем же тропинкам идет собирать хворост, а заодно заполняет свою корзину высохшим навозом, колючими ветками чертополоха и терновника, которые в таком изобилии растут на крутых назаретских откосах, ибо ничего лучше их не измыслил Господь для того, чтобы растопить очаг или сплести венец. Вес набирается изрядный, и лучше бы эту кладь навьючить на осла, если бы не одно немаловажное обстоятельство – осел определен на службу Иосифу и таскает его деревяшки. Босиком ходит Мария к ручью, босиком – в поле, и убогие ее одежды от каждодневных трудов рвутся и пачкаются, так что приходится их снова и снова штопать, зашивать, стирать. Мужу достаются и обновки, и заботы, Мария же, как и все тамошние женщины, довольствуется малой малостью. И в синагогу ей можно войти лишь через боковую дверь, как Закон предписывает женщинам, и соберись их там вместе с нею хоть тридцать душ, сойдись они хоть со всего Назарета, хоть со всей Галилеи, надобно будет ждать, покуда не придут по крайней мере десять мужчин: тогда лишь может начаться богослужение, в котором им, женщинам, позволено принять участие лишь в качестве безмолвных и сторонних наблюдательниц. Не в пример мужу своему, Иосифу, она не славится набожностью и благочестием, хоть дело тут не в каких-то ее моральных изъянах, а в языке, придуманном, скорей всего, мужчинами и приспособленном ими для себя, так что хоть женский род у слов этих есть, но отчего-то почти не в ходу.

Но в один прекрасный день, спустя примерно четыре недели с того незабываемого утра, когда тучи на небе налились небывалым лиловым цветом, Иосиф – дело шло к вечеру, – сидя у себя дома на полу, ужинал, запуская, как тогда было принято, всю пятерню в чашку, а Мария стоя ожидала, когда он насытится, чтобы доесть остатки, и оба молчали – одному сказать было нечего, а другая не знала, как облечь в слова то, что мелькало у нее в голове, – в калитку постучал один из тех нищих, которые, хоть и не были в Назарете в диковинку, забредали туда очень редко, поскольку место это было убогое, а обитатели его в большинстве своем жили скудно и трудно, какового обстоятельства не могли не учитывать многоопытные и проницательные попрошайки, к делу приспособившие теорию вероятности и уяснившие, что в Назарете им не обломится. Но Мария отложила в чашку добрую порцию чечевицы с горохом и пряным луком, составлявшую ее ужин на сегодня, и отнесла все это нищему, который, не входя во двор, присел у ворот наземь и принялся за еду. Ей не надо было вслух спрашивать у мужа разрешения – он обходился кивком или качанием головы, ибо, как нам уже известно, слова были излишни во времена кесарей, когда одного лишь движения большого пальца довольно было, чтобы добить гладиатора или оставить его жить. А нищий, который, без сомнения, не ел уже дня три, ибо нужно проголодаться по-настоящему, чтобы в мгновение ока не только опростать, но и вылизать чашку, уже снова стучался в калитку – вернуть пустую посуду и поблагодарить за милосердие. Мария открыла: нищий стоял прямо перед нею, неожиданно огромный – гораздо выше ростом, чем показалось ей вначале, так что, быть может, и впрямь накормленный досыта человек разительно отличен от голодного, – и лицо его как бы озарилось внутренним светом, глаза засверкали, а невесть откуда налетевший ветер вдруг раздул и взметнул ветхие его лохмотья, и помутившемуся на миг взору тряпье это предстало богатым и пышным нарядом, во что поверить, конечно, дано тому лишь, кто при этом присутствовал. Мария протянула руки, чтобы принять у нищего глиняную чашку, которую причудливейшая игра по-особенному преломившихся солнечных лучей заставила вдруг заблистать чистейшим золотом, а в ту минуту, когда чашка переходила из рук в руки, раздался трубный глас, тоже невесть откуда взявшийся у жалкого попрошайки: Да благословит тебя Бог, жена, да пошлет Он тебе детей, да избавит Он их от доли, что выпала тому, кто стоит пред тобой, чья жизнь исполнена горестей, кому некуда приклонить голову. Мария по-прежнему держала чашку перед собою, словно чашу для подаяния, словно ждала от нищего милостыни, и тот, ничего более не объясняя, нагнулся, взял пригоршню земли и, протянув руку над чашкой, дал земле медленно просыпаться сквозь пальцы, после чего произнес глухо и гулко: Глина – ко глине, прах – ко праху, земля – к земле, все, имеющее начало, обретет и конец, все, что начинается, родится из окончившегося. Мария, смутившись, спросила: Что означают эти слова? А нищий ответил: Жена, во чреве своем носишь ты сына, только эта участь и уготована людям – начинать и кончать, кончать и начинать. Как же ты узнал, что я беременна? Чрево твое еще не растет, но, когда дитя зачато, по-особому блестят глаза матери. Но тогда муж мой должен был бы по глазам моим понять, что я понесла от него. Быть может, взгляды ваши не встречаются. Скажи, кто же ты такой, что знаешь это, ни о чем не спрашивая меня? Я ангел, только никому не говори об этом.